Дэвид Блидин - Банк

— Но ты отлично играешь, — радостно встрял Юный Почтальон, весь вечер гревшийся в лучах славы организатора нашего воссоединения.

— Спасибо. Два приятеля занялись джазовыми импровизациями и решили, что третий им не помешает… Господи, звучит как-то неприлично… — Он хихикнул. — Мы недавно играем вместе, нам еще репетировать и репетировать…

Возникла неловкая пауза, которую нарушил Пессимист:

— А чем ты занимаешься? Ну, кроме джаз-банда? Работаешь или… что?

Клайд помотал головой:

— Не, я пока взял тайм-аут.

Вновь вмешался Юный Почтальон, которого к этому времени окончательно развезло:

— Но, Клайд, на что же ты живешь? Откуда берешь деньги?

Клайд напрягся и нервно заозирался; отчего-то мы вспомнили о картине с аукциона и деньгах, которые он до сих пор формально был нам должен.

— Я… э-э-э… Ну, то там, то здесь подворачиваются какие-то заработки. В прошлые выходные покрасил одной бабке кухню за шестьдесят баксов.

Очень вовремя к нам подошел Клайдов гитарист.

— Лу, — представился он.

Мы обменялись рукопожатием, и он повернулся к Клайду:

— Слушай, мы хотим покурить на улице. У девки за стойкой есть гашиш, она готова поделиться. Бери друзей за компанию, если они пожелают.

Лу криво улыбнулся на прощание и потопал к заднему выходу.

— Ребята, вы пойдете? — спросил Клайд.

— Я пойду, — возликовал пьяный Юный Почтальон. Пессимист покачал головой:

— Подружка ждет. У нас еще кризис не миновал. Извини, приятель.

— А ты?

— Работа, — отказался я. — Ты же знаешь, что это такое.

Глядя в пол, Клайд пробормотал:

— Да, я знаю, что это такое.

От: Меня@theBank.com

Кому: ЖенщинесШарфом@GoodmanWeisenthal.com

Почему ты мне не пишешь? Стыдно, да? Типа, мучительно неловко?

Стереть.

От: Меня@theBank.com

Кому: ЖенщинесШарфом@GoodmanWeisenthal.com

Ты с ним до сих пор встречаешься? Вчера вечером он рано смылся. Наверняка после работы заваливается к тебе на квартирку, трахает тебя на том самом диване, где ночевал я…

Стереть.

От: Меня@theBank.com

Кому: ЖенщинесШарфом@GoodmanWeisenthal.com

Но ты же понимаешь, что совершила не лучшую мену? Конечно, он красив и все такое, но абсолютно ненадежный тип и настоящий засранец. И не вздумай приползти ко мне через пару недель, когда он…

Стереть.

В конце концов я понял, почему у меня не пишется ни один мейл: я сам не верю ни единому слову, которое печатаю — якобы Женщина с Шарфом совершила ошибку и со мной ей лучше, чем с Блудным Сыном. Нужно взглянуть правде в глаза: он красивее меня, после повышения получает больше, играет с Рыбой в сквош, что автоматически открывает доступ в лигу неприкасаемых, которым не приходится отменять романтический ужин, потому что генеральному директору в последнюю минуту заблажит нагрузить их горой расчетов.

Хуже всего было то, что моя пылкая юная вера в неизбежность возмездия пошатнулась. Блудный Сын никогда не испытает обжигающего стыда, получив отказ, и не узнает, что такое ночь за ночью возвращаться в мертвенно-тихую квартиру, где в темноте мигают зеленые и красные глаза бесчувственной домашней техники, насмехающейся над его одиночеством и неспособностью уломать девушку хотя бы на пиво, когда ему позарез нужно с кем-то пообщаться. Блудный Сын не узнает, что такое мастурбировать под Интернет-порно, гадая, неужели ему суждено всю жизнь иметь дело лишь с оцифрованными сиськами. Пройдет десять лет, и у него будет до тошноты идеальная жизнь: сверхсексапильная жена, четыре сына-футболиста, плавательный бассейн с выдвижной крышей и шофер, чтобы ставить «бентли» в гараж.

Ластик, брошенный Пессимистом, перелетел через комнату, чудом разминувшись с моей головой, и попал в одну из колонок.

— Пойдешь за терияки?

— Нет, я принес из дома сандвич.

— С чем?

— С арахисовым маслом и джемом.

Пессимист фыркнул:

— Джем и арахисовое масло? Ну ты детский сад!

— И очень даже вкусно, — парировал я. — Может, у меня ностальгия по истинным ценностям.

— Ну что ж, — сказал он, надевая пиджак. — Не знаю, когда ты решил перейти на манную кашку, но официально заявляю: мне это решительно не нравится.

— Как тебе угодно.

Честно говоря, я надеялся немного подышать воздухом и спокойно все обдумать в окружении бронзовых коров. Последние недели меня совсем закружил вихрь незнакомых прежде эмоций: вспышки ярости по пустякам сменялись неодолимой апатией. Я подождал, пока Пессимист, по моим расчетам, уйдет в страну фаст-фуда и этнической кухни, и направился клифтам.