Земовит Щерек - Семерка

Городишко Водзислав маленький, вот и фотографии маленькие

Водзислав: Вид сверху + Процессия на Рынке в честь Праздника Конституции 3 мая

Ах, Влодзислав, Влодзислав. Ты любил эту дешевую всеохватность, этот идиотский подбор материалов, эту литую из бетона ограду, окружающую дыру в самом центре города, за которую в любом другом европейском городе городских чиновников вымазали бы в смоле и выкачали в перьях, после чего заставили бы на четвереньках бегать по рынку и блеять как бараны, а здесь дыра существовала, сколько тебе помнится, совершенно спокойно.

Ты любил все это так, как любят вещи, известные с детства и ассоциирующиеся с домом. Вещи для Польши обыденные, вещи родные, самые родные, наиболее польские — симпатичная рожица маленького фиата 126р, зеленые дорожные указатели, буквы, складывающиеся в слово «ПОЛЬША», где первая буква всегда кажется приветливо раскрывшей руки, и когда это слово, в его письменной форме, ты воспринимаешь, скорее, как один иероглиф, а не комплект букв; черно-белая корова на зеленом фоне, бесстрастно пережевывающая свою жвачку и пялящаяся на твой автомобиль, когда ты проезжаешь мимо; покрой окон в блочных домах, киоск «Руха» [194], дом-кубик из белого пустотелого кирпича, с крышей, укладывающейся в очертания северной Польши.

К примеру.

Так что где-то так — ты любил это все. Этих людей, новый польский средний класс, который заработал на том-сем, чаще всего — на героических смолл-бизнесах, и вот теперь устраивает еще все то, что можно еще устроить в праздничный день в городе Водзиславе на рынке а после того садится в свои автомобили, в собственные кии и дачии дастеры (а знаете, оно вроде как и румынка, а на самом деле — француженка и недорогая, а хорошая), в свои мерседесы и бэхи, в свои шкоды октавии и фольксвагены пассаты, ауди А3 и А4, и едут в свои дома, паркуются перед гаражами или же открывают гаражные ворота пультами, а дома тепло, телевизор бубнит круглые сутки, рекламы как на улицах, так и в родимых местах, только в доме и каминчик, и пастельные стены, и картинка, купленная в Кракове во время какого-то там уикенда лет десять тому назад, а тогда оно и Вавель был, и обед в «Крестьянской Еде» [195], в театр билетов не было, и ничего страшного, зато деньги целы, в следующий раз сходим; а дома диван кожаный и набор кулинарных книжек, потому что готовить они любят, итальянская кухня им уже приелась, французская — слишком сложная, опять же, на кой делать пюре из сельдерея, люди, опомнитесь! так что — балканская, потому что каждый в той самой Хорватии был; ах, Хорватия, Хорватия, снимок порта в Дубровнике стоит на комоде; кухня арабская, китайская, тайская — хорошо, поскольку и сладенькое, и с мясцом; венгерская кухня — естественно, оно ж и хорошее, и острое, и побратимы, а особо хороша эгри бикавер , эгерская «бычья кровь», вино недорогое и нормальное, и — тут поднимаем палец, что в каждом польском ресторане можно получить пирог по-венгерски, при чем — здесь палец поднимается еще выше — пирог по-венгерски с Венгрией ничего общего не имеет. Короче, садятся они перед телевизорами и смотрят TVN24 или TV Republika, потом то-се, клацая по каналам, кто чего любит: Угадай мелодию или чего-нибудь спортивное, все любят хороший футбол и болеют за Барселону, Милан или Манчестер; вечерком рюмочку чего-нибудь получше перед сном; в Интернете порталы просмотреть или к соседям на минутку поругаться или посмеяться; книжку, ту самую, что мучают уже с месяц, дочитать до конца, или из тех, которые еще не мучил, какой-нибудь боевичок, попросить сына или дочку, чтобы чего-нибудь стащили из новинок через торренты — и спать.

И даже, подумалось тебе, когда делал кружок вокруг рынка, тех пареньков любишь, стоящих под магазином с вывеской БАКАЛЕЙНЫЕ ТОВАРЫ — КРУГЛОСУТОЧНО, к которому они тянутся, словно мотыльки к лампе, потому что, а к чему им в Водзиславе тянуться. И вот они сидят себе под этим магазином, и даже особенно не выпивают, потому что сколько же можно пить, и выпивка им давным-давно осточертела, пускай старые хулиганы пьют, они, скорее, будут сосать какой-нибудь «рэд булл» или «тайгер», попробуют чего-нибудь другого, если кто привезет из Кельц, Кракова или Ченстоховы, а то и вообще ненашенского, или просто занимаются броуновским движением, сидят на лавках, пускают один другому ролики на мобилках и обращаются друг к другу: «курва, хуй и стукачок».