Исаак Зингер - Враги, История любви

"Что же мы тут стоим?", - перебила Маша. "Пойдемте, съедим что-нибудь. Правда, Яшеле, ты ни капельки не изменился. Как прежде - уксус в меду".

"А ты невероятно похорошела".

"Как долго вы уже замужем?" - спросил Пешелес у Маши.

Маша сдвинула брови. "Достаточно долго, чтобы потихонечку подумывать о разводе".

"Где вы живете? Тоже на Кони Айленд?"

"Что означает вся эта болтовня о Кони Айленд? Что там случилось?", спросила Маша подозрительно.

"А вот и салат!", - сказал сам себе Герман. Его удивляло, что его представления о катастрофе оказывались много хуже, чем действительность. Он все еще стоял на ногах. Он не упал в обморок. Яша Котик закрыл один глаз и покрутил носом. Пешелес подошел поближе.

"Я ничего не выдумываю, миссис - как мне вас называть? Я был у мистера Бродера дома, на Кони Айленд. На какой это улице? Между Мермейд и Нептун-авеню? Я думал, что женщина, перешедшая в иудаизм - его супруга. А теперь оказывается, что у него здесь тоже есть симпатичная маленькая жена. Говорю вам, эти переселенцы умеют жить. У нас. американцев, все обстоит по-другому: если ты женился, то и остаешься с женой, нравится она тебе или нет. Или разводись и плати алименты, а не заплатишь, так пойдешь в тюрьму. Что случилось с еще одной красивой женщиной - Тамарой? Тамарой Бродер? Я даже записал ее фамилию в мою записную книжку".

"Кто это Тамара? Твою погибшую жену звали Тамарой, да?", - спросила Маша.

"Моя погибшая жена в Америке", - возразил Герман. Когда он произносил это, у него дрожали колени, а желудок свело судорогой. "Я все-таки еще упаду в обморок?", - спросил он себя.

Машино лицо стало злым. "Твоя жена восстала из мертвых?"

"Кажется, так".

"Это та, которую ты встретил у твоего дяди на Ист-Бродвее?"

"Да".

"Ты говорил мне, что она старая и уродливая".

"Именно это все мужья и говорят женам", - смеясь, сказал Яша Котик. Он высунул кончик языка и скосил глаза. Пешелес тер подбородок.

"Я теперь не знаю, кто не в себе - я или все остальные". Он повернулся к Герману. "Я был на Кони Айленд в гостях у миссис Шрайер, и она рассказала мне о женщине, которая живет этажом выше и которая перешла в иудаизм, и вы будто бы ее муж. Она сказала, что вы писатель или рабби или что-то в этом роде, а еще она сказала, что вы торгуете книгами. У меня есть слабость к литературе, будь она на идиш, иврите или турецком. Она расхваливала вас, говорила и то, и это, и поскольку у меня библиотека и я собираю все, что только могу, я подумал, что мог бы что-нибудь у вас купить. Итак, Тамара? кто она?"

"Я не знаю, чего вы хотите, мистер Пешелес, и почему вы вмешиваетесь в жизнь других людей", - сказал Герман. "Если вы думаете, что что-то не в порядке, почему вы не приведете полицию?"

Огненные круги появлялись перед его глазами, когда он говорил. Они медленно вибрировали рядом с его лицом. Это явление он помнил с детства. Маленькие кольца как будто прятались за его глазами, чтобы обнаружить себя в момент стресса. Одно кольцо уплыло в сторону, но потом вернулось. "Можно ли лишиться чувств и при этом остаться на ногах?", - спросил себя Герман.

"Какая полиция? О чем вы говорите? Я, как говорится, не казак Господа Бога. По мне, так пусть у вас будет хоть целый гарем. Вы живете не в моем мире. Я думал, я могу вам чем-нибудь помочь. В конце концов вы беженец, а полька-нееврейка, перешедшая в иудаизм - это не пустяк. Мне говорили, что вы разъезжаете и продаете энциклопедии. Так вышло, что через несколько дней после того, как я побывал у вас, мне представилась возможность посетить в больнице одну женщину, которую прооперировали по случаю какого-то женского недомогания. Она дочь моего старого друга. Я вхожу и вижу Тамару; они лежали в одной палате. Ей удаляли пулю из бедра. Нью-Йорк кошмарный город, это целая Вселенная, но одновременно это маленькая деревня. Она рассказала мне, что она ваша жена - возможно, она бредила".

Герман открыл рот, собираясь отвечать, но в этот момент к ним подошел рабби. Лицо рабби пылало от выпитого алкоголя.

"Я все обыскал, а вы вот где!", - громким голосом закричал он. Вы уже познакомились? Мой друг Натан Пешелес знает всех, и все знают его. Маша, вы самая красивая на вечеринке! Я не знал, что в Европе еще есть столь очаровательные женщин. А тут еще и Яша Котик".

"Я знаю Машу подольше, чем вы", - сказал Яша Котик.

"Да, мой друг Герман прятал ее от меня".

"Он прячет не ее одну", - многозначительно добавил Пешелес.

"Вы думаете? Вы, должно быть, близко с ним знакомы. Передо мной он всегда разыгрывает невинную овечку. Я уже стал было думать, что он евнух и..."