Борис Иванов - Сочинения. Том 1. Жатва жертв

Медленно катился день. Врач звонил в область — объяснял, что лежит у него в больнице знаменитый летчик, просил принять меры.

Палата покорно внимала бреду ни на кого не похожего человека и непостигаемым его словам. С куриным бульончиком подступала легкая старушка — и отступала. Мимо больницы промчалась на машинах какая-то часть, оставив после себя медленно садящуюся пыль и предчувствие надвигающегося большого несчастья. Перед ужином палата оживилась, будто что-то веселое было в слухе о том, что местная МТС получила распоряжение начать эвакуацию.

По коридору зашлепала раздатчица с подносом, уставленным алюминиевыми мисками с кашей. Курильщики возвращались в палату после своего нетрудного, но уважаемого дела.

— Смотри-ка! — сказал один из них.

Все увидели: летчик поднялся на локтях и осмысленно, с зорким вниманием на всех смотрит. Проглотил слюну, с трудом, но отчетливо произнес, поворачивая голову и обводя всех глазами:

— До свидания, товарищи… До свидания, товарищи… До свидания, товарищи…

Пауль Кнок, ефрейтор 193-го пехотного полка 18-й дивизии, медицинской комиссией весной 1943 года переведенный из первой категории годности во вторую и с тех пор служивший не в войсках первой линии, а в штабе, где он, помимо других обязанностей, разносил по батальонным командным пунктам ежедневную почту, 17 октября 1943 года был убит. Винтовочная пуля попала ему в ключицу и, скользнув выше, перебила arteria carotis kommunis. Врачи считают, что в этом случае смерть наступает мгновенно.

Выстрел был произведен Иваном Петровичем Павловым, до войны работавшим слесарем на канатной фабрике им. 25-го Октября. Он недавно окончил краткосрочные снайперские курсы и вошел в снайперское отделение 316 стрелкового полка.

Фридрих Кох, дежурный пулеметчик, первый заметил тело однополчанина Пауля Кнока. О случившемся доложил командиру роты обер-лейтенанту Шеллингу. «Бедный Кнок!» — проговорил Шеллинг и попросил соединить его с батальонным командиром. Командира батальона около телефона не оказалось, сообщение принял связист, который, не опуская трубки, перезвонил дежурному офицеру штаба полка. «Бедный Кнок!» — сказал дежурный, в обязанности которого, кстати, входило составление отчетов о понесенных потерях, подготовка бумаг, связанных с отчислением из личного состава полка, и отправка вещей и документов родственникам убитого.

«Вы уверены, что это русский снайпер?» — спросил он. «Одиночный выстрел», — сказал связист, понимая, что никаких других дополнений в этом случае не требуется. Офицер поблагодарил и доложил о происшедшем майору Ратнеру, управлявшему артиллерийским огнем на участке полка. Ратнер взглянул на схему огня и отдал через Питера Гёте, своего телефониста, приказ трем батареям подготовиться к артиллерийскому налету на квадрат 17–14.

Иван Павлов не был уверен, что его пуля достигла цели. Несколько пулеметных очередей, которые последовали после выстрела, снайпера успокоили: его укрытие фрицы не засекли. Как рекомендовали бывалые снайперы, тотчас «залег на дно», даже не перезарядив винтовку.

Он знал — это было известно всему окопному населению, — что на каждый удачный выстрел снайпера фрицы отвечали карательным огневым налетом. И если налет вскоре последует, значит, выстрелив в серое пятно, мелькнувшее в перекрестье прицела, он не промахнулся.

Павлов перевернулся на спину, расслабил глазные мышцы — так советовали делать в снайперской школе — и стал жевать хлеб, смотря в серое пасмурное небо.

К 9.30 батареи доложили майору Ратнеру о готовности к ведению огня по квадрату 17–14. Командиру полка полковнику Хохдоферу уже доложили, что будет произведен артналет в ответ на активность снайперов. Он отвлекся от книги, которую читал, кивнул и спросил, кто убит. «Ефрейтор Кнок», — получил он ответ. «Бедный Кнок!» — сказал полковник и взглянул на часы.

Рядовой Пахомов слышал выстрел из снайперского окопчика, выдвинутого в сторону противника метров на 25. «Павлов стрелял», — сказал он сержанту Иванову, направлявшемуся пить чай к старшине — своему земляку из Курска. Иванов взглянул в сторону немецких траншей и скрылся за поворотом окопа.

В 9.45 вторая, третья и четвертая батареи произвели первый залп. Из двенадцати выпущенных 88-мм снарядов десять взорвались между окопами, один угодил в бомбовую воронку, оставшуюся с весны прошлого года, — там был устроен ротный сортир, двенадцатый — ударил в бруствер, за которым находился рядовой Пахомов, но не взорвался.