Роланъ Доржелесъ - Деревянные кресты

— Надо сознаться, они все-таки народъ образованный…

Она была видна изъ лѣса Десурсъ сквозь вѣтви деревьевъ, на которыхъ распускались первыя зеленыя почки. Это былъ высокій мѣловой холмъ, весь изрытый снарядами, потрескавшійся, разваливающійся, трагическій, съ нѣсколькими кольями, оставшимися отъ бывшихъ когда-то деревьевъ. На картахъ генеральнаго штаба онъ былъ, конечно, отмѣченъ какимъ-нибудь именемъ. Солдаты прозвали его Горой Смерти.

Это былъ адъ нашего участка. Когда полкъ занималъ позицію, солдаты тревожно спрашивали: — „Кому придется на этотъ разъ попасть на Гору Смерти, кто приметъ на себя ударъ?“…

И когда узнавали, то назначенныя туда жертвы ворчали:

— Всегда одни и тѣ же… Конечно, тѣмъ, у кого протекція, наплевать, они туда не попадутъ…

Подвергаясь безостановочной бомбардировкѣ, Гора Смерти дымилась, какъ фабрика. Снаряды поднимались изъ лѣсу, занятаго нѣмцами, и тяжело падали на эту мертвую землю, гдѣ жертвами ихъ могли быть только люди и камни. По ночамъ тамъ пускали фейерверкъ: красные круги, бѣлыя звѣзды, зеленый и синій вертящійся свѣтъ — великолѣпное ночное зрѣлище на полѣ битвы. Къ этому треску присоединялся отблескъ разрывающихся снарядовъ. На каждые четыре дня туда назначалось по два взвода, которые слѣдили за истоптаннымъ, усѣяннымъ голубыми шинелями и сѣрыми спинами, полемъ, таившимъ въ себѣ ихъ судьбу.

Издали, глядя на желто-зеленое облако отъ взрывовъ, никогда не разсѣивавшееся, видя густой дождь снарядовъ, слыша эту непрестанную грозу, солдаты говорили между собой:

— Это невозможно. Тамъ нельзя выдержать… Ни одинъ не вернется оттуда… — И все-таки выдерживали, и все-таки возвращались.

Пришла наша очередь отправляться туда. На Гору Смерти велъ не окопный ходъ, а нѣчто вродѣ тропинки, продѣланной въ мѣловой почвѣ, дорога для погонщиковъ муловъ, окаймленная узкими, холодными землянками. Вдоль всей дороги валялись части снаряженія, фляжки, патроны, тряпки, инструменты, цѣлое кладбище вещей. И то тутъ, то тамъ деревянные кресты: „Брюке, 148-го пѣхотнаго… Кашэнъ, 74-го пѣхотнаго… Здѣсь лежитъ германскій солдатъ“… Были ясно видны очертанія вспученныхъ тѣлъ, едва прикрытыхъ слоемъ песчаника. На этой дорогѣ было болѣе двѣнадцати остановокъ.

Въ тотъ вечеръ смѣну произвели быстрѣе обыкновеннаго. Подвигались впередъ, согнувъ спину, настороженно прислушиваясь. Подгоняли другъ друга. Когда при отблескѣ ракетъ показались короткіе обрубки деревьевъ, подпрапорщикъ Бертье, который велъ насъ, передалъ по отряду:

— Мы подходимъ, тише.

Напрасный совѣтъ. Ни ворчанія, ни звука, ни шопота. Лемуанъ не вѣрилъ въ опасность, но все-таки придерживалъ свой штыкъ, который звякалъ.

Всѣ мы были сосредоточенны. Только Мару былъ доволенъ. Онъ увѣрялъ, что это удача, что туда никто до насъ не доберется, что тамъ намъ будетъ спокойно. Но и онъ, какъ всѣ, шелъ опустивъ голову, придерживая звякавшій котелокъ.

— Ложись.

Просвистѣли два снаряда и взорвались въ двадцати шагахъ; красный свѣтъ ослѣпилъ насъ. Мы всѣ уткнулись въ землю, давя другъ друга. Осколки разлетѣлись по мѣловой поверхности.

— Передавайте дальше; впередъ…

Въ узкомъ окопѣ, прорытомъ на другомъ склонѣ горы, насъ нетерпѣливо ждали солдаты смѣняющагося полка, съ сумками за плечами. Шопотомъ, отрывистыми словами, передали сержанты приказанія:

— Ихъ окопъ на опушкѣ лѣса… Въ ста слишкомъ метрахъ. Влѣво не стрѣляйте дальше березъ, тамъ нашъ постъ…

Товарищи кратко пожелали намъ удачи, собирая наскоро свои пожитки.

— Берегитесь снарядовъ, особенно вечеромъ во время ужина. Если можете, принесите оттуда съ поля парня, онъ какъ разъ передъ желѣзной проволокой. Это нашъ товарищъ, котораго убили прошлой ночью. Вы его похороните, не правда ли? Его фамилія Кестель…

Они быстро ушли изъ окопа, сгрудившись въ узкомъ выходѣ. Заглушенный шумъ ихъ все удалялся и, наконецъ, затихъ. Счастливцы…

Они ничего не оставили на Горѣ Смерти, только нѣсколько коробокъ консервовъ, пачки патроновъ, нетронутые караваи хлѣба, товарища на полѣ…

Они ушли.

Въ то время какъ первые караульные, опершись на брустверъ, начинали дежурство, нашъ взводъ перевалилъ на другой склонъ горы и сталъ устраиваться.

Полкъ саперовъ — задумчивые и мужественные сѣверяне — вырыли тамъ нѣчто вродѣ грота, входъ котораго былъ обращенъ въ нашимъ линіямъ, а амбразуры въ лѣсу, занятому нѣмцами. Онъ состоялъ изъ довольно высокой, хорошо укрѣпленной, галлереи, съ узкими углубленіями по обѣимъ сторонамъ, устланными старой соломой и газетами. Тѣ, кто вошли первыми, бросились туда и съ крикомъ отталкивали другихъ кулаками и ногами; при слабомъ, дрожащемъ свѣтѣ свѣчи произошла внезапная толкотня, и поднялись яростные крики и ругательства.