Эптон Синклер - Широки врата

«Мы поглядим, что из этого выйдет», — был ответ. — «я думаю, что смогу въехать в Германии в любое время, имея на руках банковский чек на большую сумму на имя одного толстого джентльмена».

Ланни отдал свою спальню гостье и спал на диване в гостиной, так как Ирма не пригласила его к себе в комнату. Ланни спал, потому что он знал, что завтра придется долго сидеть за рулём и в какой-то степени привык к неразберихе с гестапо. Спали ли дамы, они ему не сказали, а он не спрашивал. Утром первым делом он позвонил благоговеющему обер-лейтенанту, который, будучи придворным толстого генерала, был на месте достаточно рано. Как и предвидел Ланни, молодой офицер был поражен известием о приглашении в Бергхоф, и предпринял всё возможное, чтобы получить картины и необходимые документы и привезти их лично в Адлон.

Ланни убрал все следы того, что он спал в гостиной, запер Труди в спальне, пока завтрак сервировали на паре складных столов и пока Ирма вызывала Селесту, которая спала в лакейской отеля. Она пришла, крепкая всегда улыбающаяся крестьянка, и, конечно, имея ни малейшего представления о планируемом с ней жалком трюке. Она резко отличалась от Труди Шульц. Было очевидно, что никакая болезнь или никакой голод никогда не уменьшит эти широкие скулы, и не изменит черты ее лица, чтобы они стали обладать утончённостью и изяществом. Но Ланни планировал запудрить мозги пограничников, и ему было интересно наблюдать, как даже француженка была в восторге от новости о визите к фюреру.

Хозяйка объяснила, что они берут с собой только две сумки и уже положила в них свои вещи. Она сказала, что приближается день рождения ее матери, и она хочет отправить ей подарок. Она поручила Селесте посетить универмаги и выбрать что-нибудь в чисто немецком вкусе, который миссис Барнс могла бы оценить. Выбранную вещь следовало бы отправить по почте или курьером. Ирма дала ей сто марок, что составляло в то время около сорока долларов, и отослала ее довольную и не подозревающую семью Бэддов в чём-нибудь плохом.

Ланни приказал подать автомобиль и поспешил в австрийское консульство, где за скромную мзду получил без промедления необходимые визы на паспортах для себя, жены и горничной. Когда он вернулся в отель, эффективный обер-лейтенант был на месте, и в одном из помещений отеля Ланни просмотрел две картины, заплатил деньги, взял купчую с магической печатью бюро толстого генерала, а также разрешения на выезд. Он обменялся обычными любезностями с его эсэсовским другом и воздержался от вопроса, не пытали ли недавно в подвалах СС редакторов и печатников социалистической газеты.

Картины были перенесены в машину и помещены на заднее сиденье, к счастью они были не очень большими. Ланни велел швейцару присматривать за ними, вернулся в отель и позвонил Ирме, сообщив, что все готово. Он оплатил счет, кстати, упомянув клерку, что направляется в Берхтесгаден по приглашению фюрера на этот вечер. Это сообщение вызвало интерес окружающих, пока Ирма и её хорошо одетая спутница вышли из лифта и пошли к машине, сопровождаемые коридорным с парой сумок. Ланни исполнил свою обычную функцию раздачи чаевых. И если когда-нибудь сотрудники дневной смены будут сверять свои записи с записями ночной смены и обнаружат, что посторонняя леди провела ночь в люксе Бэддов, то Ланни был уверен, что они не побегут заявлять об этом в полицию.

Это была самая странная поездка на автомобиле, которую сейчас совершал по старому континенту Европы опытный водитель! Ирма не говорила ни слова, и Труди уважала ее желания. А Ланни держал себя, как хорошо обученный шофер. Ему надо было покрыть почти семьсот километров, не было времени на передышку. Он не отрывал глаз от прекрасного Reichs-autobahn и не снимал ноги с педали газа. Если какой-либо офицер дорожной полиции на маршруте Берлин-Лейпциг-Регенсбург-Мюнхен решился бы остановить его, то у Ланни был заготовлен самый лучший ответ. При сомнении в его словах, он был готов предъявить документ из офиса второго человека в Рейхе. Видя это, любой офицер дорожной полиции добровольно поедет впереди, очищая путь.

Это была дорога, по которой Ланни и его жена проехали более чем один раз. Плоские равнины Пруссии сейчас были покрыты зеленью картофеля и сахарной свеклы. Но часть из них была отобрана высшей инстанцией и покрыта пылью, поднимаемой марширующими новобранцами или танками, грохочущими, как стада слонов при паническом бегстве. Ланни считал, что насмотрелся на военные приготовления, но никогда не встречал ничего подобного. Практически везде на больших полянах можно было увидеть группы юношей, одетых в сандалии, шорты цвета хаки и открытые на горле рубашки, запускавших в воздух планеры. Большие самолеты выписывали круги над головой, и не раз путешественники слышали звуки выстрелов. Туристам был открыт свободный доступ в Фатерланд и дана возможность стать свидетелями этих зрелищ. Там могли быть агенты Англии, Франции и других стран, подписавших Версальский договор. Но, видимо, ни один государственный деятель из этих стран не мог ничего сделать, кроме произнесения нервных речей об этом.