Иржина Троянова - Яна и Ян

— Может, тебе это неприятно?

— Не говори ничего, прошу тебя, не говори… — Все во мне похолодело — и руки, и ноги, и губы. И это несмотря на выпитое вино и пышущий жаром камин.

— …Я бы еще… но я люблю тебя… Я так долго ждал!.. Зачем нам ждать?.. Мы ведь скоро поженимся…

«Помолчи, хоть немного помолчи… Я согласна на все, но только помолчи. И не нужно ни о чем думать. Просто нужно представить себе, что руки, которые прикасаются к моему телу, — это знакомые мне руки, а глаза рядом — те единственные глаза, в которые я погружалась, как в морскую пучину…»

Я подняла веки — на меня смотрели чужие холодные глаза. Незнакомый человек с покрасневшим от напряжения лицом тяжело дышал рядом, а его искушенные руки блуждали по моему телу, которое уже не оставалось бесстрастным. Оно сопротивлялось. Сопротивлялось от отвращения… У него была своя память…

— Нет-нет, прошу вас!..

Видимо, я выкрикнула это слишком громко: он испугался и отпустил меня. А мне было плохо. Страшно плохо.

— Я виноват… Нельзя употреблять алкоголь, если принимаешь лекарства… Как я мог об этом забыть?.. Прости меня… Тебе уже лучше?.. Может быть, дать воды? Что я могу для тебя сделать, девочка моя?..

Он и не догадывался, что я давно не принимаю никаких лекарств, не понял, что со мной творилось. Я не могу быть с ним близка, ни с ним, ни с кем-либо другим, кроме… Я хотела единственного — чтобы он ушел. Я уже не боялась остаться одной. Существовало нечто худшее, чем одиночество.

А он все говорил и говорил — объяснял, извинялся, просил прощения. Это невозможно было выдержать.

— Мне уже лучше. Я хотела бы уснуть…

— Спи, Яничка, а я пойду вниз… Я пришлю Михала, чтобы тебе не было страшно… А завтра, если захочешь, мы пойдем вечером в деревню, там будет гулянье.

Я согласилась. Мне стало немного легче. Завтра мы уже не будем одни, а послезавтра он уедет.

Вскоре в комнату прошмыгнула маленькая фигурка в пижаме. Михал забрался ко мне в постель и прижался:

— Яна, ты знаешь, что сказала тетя? Что скоро ты станешь моей мамой!

Я обняла его. Я не должна обмануть его надежд. Ради него мне придется выдержать все…

— Ты слышишь меня, Яна? У меня же есть собственная мама. Я не могу ее так обидеть…

Мне повезло: первая же попутная машина подбросила меня до железнодорожной станции. Поезд отходил через двадцать минут. Потом больше двух часов я трясся до какого-то страшного захолустья. Дежурная по станции посоветовала мне пойти напрямик лесом, тогда, мол, я буду в деревне примерно через час — раньше, чем на автобусе, потому что его нужно очень долго ждать.

Дорога оказалась ужасной. Снегу было как на рождественские праздники, и я то и дело проваливался по колено. Нигде ни души, лишь изредка каркали вороны, и я ощущал себя членом экспедиции, исследующей неведомые ледяные пространства. А что искал в этой глуши я? Любимую девушку, которая на какой-то «мельнице» обретала счастье с другим?!

Пока я преодолевал эту холодную пустыню, мысли мои несколько упорядочились. Но отказаться от задуманного я уже не мог. Подгоняли меня и заверения Даны в том, что Яна все еще меня любит, что она не сможет быть счастлива с другим, что я должен ее спасти, и немедленно. Время от времени образ Яны вставал у меня перед глазами. Она улыбалась, показывая свои красивые зубы, однако в глазах у нее стояли слезы, она протягивала ко мне руки… и видение исчезало. Совсем стемнело, а я все еще не мог выбраться из леса — очевидно, потерял направление. Я умышленно старался не думать о том, что едва ли успею явиться в часть к семи утра.

Наконец я наткнулся на какую-то дорогу, по которой, вероятно, свозили в деревню дрова. Я оперся о дерево, чтобы перевести дух. Меж темными верхушками сосен уже начали поблескивать звезды.

— Идиот и авантюрист! — обругал я себя вслух.

Вскоре я выбрался из леса и увидел в долине огоньки деревни. Куда же податься теперь? В соответствии с Иркиным планом я должен был идти направо вдоль реки, которая и привела бы меня к «мельнице». Но ноги у меня были мокрые, меня трясло от холода, и я был голоден как волк. Да и появиться в таком плачевном виде перед элегантным поклонником Яны — нет, это было слишком!

В то время как я скитался по лесу во тьме, мерз как собака, они нежились в тепле и наслаждались комфортом. А может быть, Яна успела мне изменить? И после всего этого я же должен выступать в роли смиренного, жалкого просителя? Нет и еще раз нет!

Я решил зайти в деревню. Там наверняка есть какой-нибудь ресторанчик, где можно обсушиться и поесть, а потом будет видно.