Иржина Троянова - Яна и Ян

«Перемена места и свежий воздух делают чудеса», — сказал он нам и оказался прав, как всегда, прав. Уже через неделю мы с Михалом торжественно выбросили мои порошки. Мне они больше не нужны. Я сплю как убитая, ем с аппетитом. Я совершенно здорова, довольна и весела. Так чего же мне еще желать?!

Вчера вечером Михал произнес в задумчивости:

— Как-то там теперь существует «Дута пьест»?

— А что это такое?

— Тайная организация, я тебе сейчас о ней расскажу. У нас свои задачи… чертовски трудные.

— Какие же, например?

— Ну, например, Пиньдя, если мы так решим, не имеет права даже вытереть нос, понимаешь?

— Не знаю, Михал, насколько это трудная задача… — размышляю я, однако он перебивает меня:

— Оказалась бы ты на месте Пиньди, когда его вызывают читать стихотворение, а он дал клятву молчать, тогда сразу поняла бы! Но мы совершаем и благородные поступки. Разве плохо, например, перевести старушку через дорогу, помочь ей донести что-нибудь. У Пиньди в блокноте наверняка найдется целый список полезных дел. А я здесь совсем пропадаю. Мне нужно дня на два съездить в Прагу. Лучше всего на субботу и воскресенье.

До меня наконец дошло, почему именно мне Михал открыл тайну «Дутой пьести». А может, — и мне лучше съездить дня на два в Прагу? Ведь завтра на «мельницу» приедет Иржи. Он еще ни разу здесь не был, только присылал нам коротенькие письма и заказы из гастронома. Да и в качестве жениха и невесты мы никогда не оставались с ним наедине. Будет ли он таким же сдержанным, как раньше?..

Когда Михал уснул, я еще посидела некоторое время у камина и, заново все обдумав, сказала себе:

— Не будь столь наивной. Он же собирается стать твоим мужем. И ты сама согласилась на этот брак…

С утра у меня все валилось из рук.

— Наша невеста так волнуется? — заговорщицки улыбнулась мне тетя Клара.

Если бы она только знала, отчего я нервничаю!

Однако когда Иржи появился, я уже успокоилась. Да мы с Михалом и не ждали его так рано и после генеральной уборки разводили огонь в камине. Дым почему-то валил прямо в комнату, и мы оба Изрядно вымазались в саже. И вот неожиданно распахнулась дверь, и на пороге появился Иржи. На нем была короткая дубленка, а в руках он держал массу свертков. Он казался необыкновенно молодым и веселым. Я его таким никогда не видела.

Иржи бросил свертки на стол и схватил нас с Михалом в объятия. От него пахло табаком, бензином и морозом, и мне уже было нетрудно представить его своим мужем. Вот так всегда будет он возвращаться домой…

Хорошее настроение отца передалось и Михалу, тем более что Иржи не спрашивал его о школе, не делал ему никаких замечаний, не читал наставлений. Он привез нам в подарок телевизор, и мы сразу же установили его у тети. Ужин прошел очень весело. Иржи откупорил бутылку вина и разрешил Михалу смотреть телевизионную программу до конца. Я догадывалась, что это значит: Михал останется у тети, а мы… Я быстро налила себе рюмку вина…

Когда мы поднялись наверх, огонь в камине уже горел ярким пламенем. Иржи подбросил еще несколько поленьев, и в комнате стало так светло, что пришлось даже погасить лампу. Я сидела перед камином и думала о том, что, когда не отрываясь смотришь на огонь, у тебя на душе появляется какая-то неизъяснимая тоска… Поневоле начинаешь мечтать о большой, чистой любви, о верной дружбе, об интересной работе, приносящей удовлетворение тебе и пользу окружающим. Может быть, люди страстно желают и чего-то другого. Я не желаю ничего. Но почему мне так холодно? И почему нет больше яркого света? Ни вокруг меня, ни в моей душе…

— Яничка, ты не хочешь рюмочку вина? Да, я привез новые пластинки. Хочешь послушать?

Почему он все время мне что-то предлагает? И зачем говорит без умолку? Когда же он наконец сядет? Ведь все равно это должно произойти… Он же хочет этого, иначе он никогда бы не позволил Михалу смотреть телевизионную программу до конца.

Иржи тяжело опустился рядом со мной, объяснив, что по дороге менял колесо и ушиб позвоночник. Потом он взял меня за подбородок и, повернув к себе, спросил:

— Что с тобой, девочка?

Я протянула руку за рюмкой с вином и сказала ему:

— Прошу тебя, не спрашивай все время, как я себя чувствую.

— Я боюсь за тебя, — вздохнул он. — Но выглядишь ты чудесно. И вообще, очень похорошела. Разреши мне поцеловать тебя?

Ну кто же об этом спрашивает! Я выпила вино как воду, оперлась о подушку и закрыла глаза. Он склонился надо мной и поцеловал: