Иржина Троянова - Яна и Ян

Ирана взяла сигарету, а я, задумавшись, слишком поздно потянулся за зажигалкой. Хорош кавалер!

— Представьте себе, Ирена, как бы я выглядел с розой за ухом, — попытался я хотя бы таким образом скрыть неловкость.

Она засмеялась:

— Почему именно с розой?

— Примерно так, наверное, я сейчас выгляжу. Не надо было пить коньяк, от алкоголя я становлюсь сентиментальным. В голову лезут воспоминания о днях давно прошедших…

— Ничего странного в этом нет, достаточно было видеть, с какой гордостью вы показывали свой командирский танк. И вовсе вы не сентиментальны, просто вам грустно.

Ее голос переливался сотнями оттенков. А последнюю фразу она произнесла с такой теплотой, что моя скованность вдруг куда-то испарилась.

Около нашего столика забалансировал официант, на подносе у него мелодично звенели рюмки — скорый, видимо, сокращал отставание от графика, и вагон бросало из стороны в сторону, как корабль во время бури.

— Еще коньяк, пан надпоручик?

— Нет, спасибо.

— А мне вы не хотите заказать коньяк? — неожиданно попросила Ирена.

— Извините… прошу прощения… Мне как-то не пришло в голову, ведь вы…

Я проводил ее до купе, где спорщики наконец прекратили дебаты о гуманизации техники, вытащили гитары и затянули песню, которую пели вчера в клубе. Ирена сразу же присоединилась к ним, а я вышел в коридор и закурил. Местность за окном скрывал густой туман, видны были лишь снопы искр, вылетавшие из трубы паровоза. И мне невольно подумалось, что моя бывшая рота завтра выезжает на стрельбы, а я буду дремать на лекциях.

Вдруг из тумана, в который я тщетно всматривался, выплыл весь вчерашний день…

Мы с Гонзиком строили в детской телевизионную башню, а женщины слушали музыку. И какую музыку?! Органную!

— Яна, у тебя и Бетховен есть?! И Букстехуде?..

Я казался себе невеждой, случайно забредшим в храм искусств. Букстехуде! Черт побери, в каком веке он жил?

— Папа, будем передавать?

— Что передавать?

— Ну с башни… Для чего же мы ее строили? Ты будешь «Береза» или «Тополь»?

— Какой еще тополь?

— Ну когда начнем передавать…

Задания «Березы» сводились в основном к одному — принести лимонад из холодильника. По гостиной я ходил на цыпочках.

— Смотри не наливай ему слишком много! — советовала мне Яна.

— Но он хочет пить.

— Так отговори его… А теперь не мешай! Ирена слушает соло…

Я был рад, что они подружились. А какое у Яны было кислое выражение лица, когда мы с Иреной сошли с поезда! Вечером она даже не стала ждать, пока мы вернемся из клуба, и легла спать. Постель для Ирены была постлана в гостиной.

Я боялся утра. Но когда проснулся, в нашей квартире уже звучал орган…

— А кто же будет готовить обед, уважаемые жрицы музыки?

— Наверное, вы, — предположила Ирена.

— Вероятно… — поддержала ее Яна.

И обе рассмеялись.

Рядом с худенькой Иреной моя Яна казалась такой женственной и соблазнительной, что я сразу начал мечтать о вечере, когда Гонзик уснет, а Ирена отправится в клуб…

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Мы не оставались одни ни на минуту. Приехала Вера и притащила с собой Лацо и доктора Коларжа. Не успели они с Иреной уйти, как Лацо вынул откуда-то бутылку портвейна, заговорщицки подмигнул Яне, и она, как мне показалось, с превеликим удовольствием поставила на стол рюмки, принесла маслины, орехи, соломку… На сей раз она не притворялась гостеприимной, а радовалась по-настоящему. Лацо и Пепик тоже веселились от души, и все было бы действительно прекрасно, если бы они хотя бы на час оставили нас вдвоем. Но мою жену это нисколько не огорчало.

Ужинали тоже у нас. Коларж почему-то совсем не обращал внимания на Ирену, а крутился возле Яны: он, видите ли, помогал ей по хозяйству.

— Все мы здесь не поместимся, — категорично заявила она мне и Лацо, — а Пепик умеет готовить!

Коларж принялся резать сыр. Господи, и это называется умением готовить! С непроницаемым лицом Коларж стряпал нечто странное под названием «сыр с зеленью под парижским соусом».

Яна не стала ужинать и, извинившись, удалилась в спальню. Я, конечно, пошел посмотреть, что она там делает. Она лежала. И только я приблизился к постели, чтобы поцеловать ее, как в прихожей раздался звонок.

— Это Магда с детьми. Иди поздоровайся, ты же хозяин…

Такого бедлама в нашем жилище я еще ни разу не видел. А моя жена тем временем прихорашивалась в спальне. Когда она наконец появилась, я чуть рюмку не уронил. На ней было платье цвета пармской лазури, глаза казались ослепительно синими, волосы были собраны в пышный узел, а шею украшал медальон на тоненькой цепочке… Она была такой обворожительной, что маленькая Наташка подбежала к ней и, нарушив молчание, воскликнула: