Юлия Лавряшина - Невозможная музыка

— Папа почему-то сам не свой становился от этих писем от дяди.

"Сам не свой", — повторила про себя Лилька, надеясь запомнить это выражение. Она уже встречала его в книгах, но никогда не произносила. Тем более так естественно, как это вышло у Сашки.

— Я так и не понял: хотелось ему уехать или нет. А когда он… пропал, дядя уже нам писать начал, чтоб приезжали. Написал, что тяжело болен.

Покусав губу, он смущенно пояснил:

— Я оказался его единственным наследником. Ну, дом этот… Теперь мой.

— Вот это да! — ахнула Лилька. — Как в кино. Наследство, дом такой шикарный…

— В Латвии и получше были.

— Так то чужие! Мне дедушка всегда говорит, что надо свое ценить, а не на чужое облизываться, — она заерзала, снова вспомнив о дедушке. — Что ж нам придумать? Где его искать?

Сашка уныло отозвался:

— Читаешь какой-нибудь детский детектив, так там всякие шпендрики такие дела раскручивают! А тут, как назло, ничего в голову не приходит… Но я, знаешь, что думаю? Искать надо не дедушку, а орган. Он же огромный, его легче найти. А если он тем козлам нужен, так они все равно до него доберутся. Там мы их и…

— Сцапаем! — фыркнула Лилька.

— Ну, хотя бы выследим. А через них и дедушку твоего найдем.

С наслаждением почесав вчерашний комариный укус. Лилька пробормотала:

— А что остается? Только как мы будем орган искать? Если они к дедушке заявились, значит, кроме него никто и не знает.

— Ну, конечно! Это же не скрипка, как его можно спрятать? Ему ведь большой зал нужен. Хотя бы, как в филармонии.

— Хотя бы? А что с ним не так?

— Маленький просто…

— Да? А твой папа в огромных играл? — Лилька вовсе не считала бестактным напоминать ему об отце, ведь сама ничего не имела против, чтобы ее спрашивали о родителях. Правда, ей и рассказать-то было нечего. Хотя иногда и хотелось…

Сашка, вроде, и не шевельнулся, а ей почудилось, будто он, как за инструментом, выпрямился и приподнял голову. И низкий голос его опять зазвучал, как у какого-нибудь сказочного принца:

— Мой папа играл и в концертных залах, и в больших соборах. Католических, конечно.

Почему-то Лильке сразу представился Папа Римский, каким его показывали по телевизору — в маленькой смешной шапочке, но она не решилась даже заговорить о нем, чтобы не выдать своей дремучести. Может, этот Папа был совсем и не католическим…

— В церквях всегда играли только лучшие музыканты. А сочиняли лучшие композиторы.

— Бах? — жалобно спросила Лилька, надеясь, хоть тут не попасть впросак.

— Больше всех, наверное. Папа любил его "Токкату". Ее еще называют "фантастической".

Она мечтательно вздохнула:

— Послушать бы! А может, у тебя получится на том органе? Если мы его найдем, конечно… А как мы будем искать?

— Слушай, а давай спросим у моей учительницы, — оживился Саша. — Она уже… В общем, не очень молодая. Хотя и не старуха! Но вдруг она что-то слышала? Если это старая история…

— Наверное, старая, — задумчиво отозвалась Лилька и сдула серые пушинки одуванчика. — Мой дедушка тоже старый.

Сашка грубовато тряхнул ее за плечо:

— Эй, ты давай не раскисай! Нам действовать надо. Пойдем.

Вскочив первым, он протянул руку, и Лилька на миг застыла в ошеломлении: никто никогда не подавал ей руки. Неуверенно улыбнувшись, она вложила свою в его ладонь, впервые в жизни заметив, что ногти у нее обкусанные, неровные, хотя пальцы тоже длинные, почти как у него. Хотя ей это, вроде бы, и ни к чему.

Не заметив ее замешательства, Сашка весело посоветовал:

— Ты пока заучи ее имя, а то спутаешь. Ты такого наверняка не слышала! Ее зовут Иоланта Сигизмундовна. Классно, да?

— Ого! — вырвалось у Лильки. В этот момент она перепрыгнула через пыльное металлическое ограждение возле шоссе, и "го" вышло сдавленным, как будто девочка подавилась им.

Сашка рассмеялся:

— Я тоже в первый раз подумал: "Ого! В жизни не запомню". Ничего, привык. Она знаешь… такая светская дама. Маме кажется, что в молодости Иоланта была красавицей. Только сейчас как поймешь? Она седая вся и в морщинах.

— По глазам, — вспомнила Лилька. — Дедушка говорил, что у красавиц и в старости взгляд совсем не такой, как у всех.

И сама же усомнилась:

— Правда, у меня дедушка тоже фантазер.

— Меня к Иоланте дядя Валдис отправил, — сказал Саша. — У них тоже какая-то старая история. Он говорил, что сто лет ее знает, но просил не называть при ней его имени. Я так думаю, он когда-то хотел на ней жениться, а она не захотела. И он ведь так и не женился, представляешь?