Евгений Левандовский - Огнем опаленные

С приездом матери много легче стало Анне Ивановне. Несмотря на свои семьдесят восемь лет, привыкшая к тяжелому крестьянскому труду, мать взяла на себя все заботы по дому. Она готовила, возилась с ребятишками, бегала по очередям, доставала что можно по карточкам. Зимой сорок первого в Москве стало особенно тяжело с продуктами.

Воспитавшая пятерых детей, она хорошо знала, где надо строгостью с ними, где лаской. И ребята души в ней не чаяли. Рая так и ластилась к бабушке, Шурка присмирел, да и маленький Юрка, кажется, меньше стал плакать. Так прошла тяжелая зима сорок первого. К весне ребята начали болеть. То ли от недостатка питания, то ли от вечного холода и сырости в доме.

— Вот что, — сказала однажды мать Анне Ивановне, — не сбережем мы с тобой ребят. Надо везти их в деревню — там и свежая зелень скоро пойдет, и грибы, и ягоды. А там, бог даст, и картошка вырастет.

— Куда ж с ними ехать — там еще немцы.

— Да не туда. Встретила я на днях у вокзала женщину из соседней деревни. Говорит, много наших беженцев осело у Павлова-Посада. Нарыли землянок у леса, землю им дали — будут огороды копать. Надо съездить посмотреть.

И уехала.

А скоро вернулась, забрала с собой Шуру и Юрика и переехала с ними в землянку. Рая до окончания учебы в школе осталась в Москве. Только иногда в выходные дни Анна Ивановна, прихватив с собой кое-какие вещички, — авось удастся поменять в деревне на картошку, — ездила с дочерью в Павлов-Посад.

В землянках жили беженцы из разных районов, занятых немцами. В основном женщины, старики и дети — все, кому удалось спастись. У каждой свое горе. У одной дети сгорели в доме, у другой погибли все родные… Жили дружно, одной коммуной, одной семьей. Вместе доставали семенную картошку, дежурные готовили на всех, другие ходили в лес за первыми грибами, кореньями, дровами — тоже для всех, третьи солили, сушили, вялили собранные грибы и коренья впрок.

В соседней деревне достали старый плужок. Лошадей не было — взяли большую слегу, привязали ее цепью к плугу и, взявшись по восемь-десять человек за слегу, тянули плуг, распахивая землю под огород.

Каждые полчаса менялись — одна группа тянет, другая отдыхает. А то соберутся все вместе, бросятся на землю и ревут в голос — тяжело, ох как тяжело. Поплачут, поплачут, но слезами сыт не будешь. И вновь женская упряжка тащит, надрываясь из последних сил, плуг, тащит, поливая вспаханную землю слезами.

Занятия в школе окончились в том году рано.

— Ну, дочка, собирайся — поедешь к бабушке. Поживешь на свежем воздухе, окрепнешь.

— А ты, мама?

— Я сейчас с тобой поехать не могу — много работы. Ты у меня уже большая, доедешь сама. А будет у меня посвободнее, и я к вам в гости приеду.

Поздно вечером уставшая, голодная Рая добралась до землянок и кинулась целовать бабушку.

Рано утром ватага ребят отправилась в лес собирать первые весенние грибы — сморчки. Вела всю компанию бабушка.

Только закончили рыть запасной окоп для пулемета, как послышалась команда: «Приготовиться, будем отходить на новые позиции».

— Вот, — ворчал второй номер на Ивана, — я говорил, не надо рыть.

— Не ворчи, ворчун. Я думаю, никакая работа зря не делается — все пользу приносит. А что толку лежать на боку — жиром зарастешь, мух ловить перестанешь.

Отойти на новые позиции они не успели. Внезапно с утробно-квакающим звуком упала мина, за ней посыпались еще и еще.

Ухнул снаряд, другой — началась артподготовка. Отходить было поздно — начался бой.

Артподготовка длилась минут двадцать. Как и всегда в таких случаях, Иван отослал своего Петрушу в укрытие, а сам, оставаясь в окопе, зорко всматривался через облака пыли и дыма, не покажутся ли немцы.

Еще рвались мины и снаряды, вздымая комья земли вокруг окопов, когда Иван заметил сначала вдали, а потом все ближе и ближе перебегающие точки в серых мундирах.

— К пулемету! — крикнул Иван. Выскочив из укрытия, Петр занял свое место.

Короткими, меткими очередями, иногда переходящими в сплошное захлебывающееся стрекотание, бил пулемет Ивана, заставляя ложиться фашистов — одних навсегда, других до новой перебежки.

Хорошо замаскированный окоп, вырытый прямо под нависающими ветками густого кустарника, надежно укрывал пулеметчиков от наблюдателей противника.

Атака захлебнулась. Остановленные мощным ружейно-пулеметным огнем, немцы стали окапываться, стараясь быстрее зарыться в землю.

Но вдруг заговорило рядом несколько пулеметов. Били вдоль наших окопов.