Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

— Дети! Дэйв, бога ради, спасай маленьких!

Пламя трещало все сильнее, все яростней. Фантастические тени плясали по стенам, дым на верхней площадке становился гуще. Чувствовался едкий запах газа.

Дэйв схватил сына за плечо и встряхнул:

— Возьми себя в руки, сынок. Беги, только не с переднего крыльца, там горит, а черным ходом. Вызови пожарных. Живей! Живей!

Сам Дэйв бросился спасать младших детей. Кашляя и отплевываясь, он ощупью пробирался сквозь дым в детскую, откуда доносился громкий плач малышей; Мэгги уже выводила на верхнюю площадку лестницы насмерть перепуганную старшую дочь — девочку лет пятнадцати.

О’Флаэрти вынырнул из клубов дыма, неся в охапке обоих детей, и начал спускаться по лестнице; жена и старшая дочь шли за ним. Вся гостиная была уже охвачена пламенем, огненные языки вырывались в коридор. Дэйв скомандовал:

— Бегите через черный ход!

Огонь уже настигал их, они задыхались в дыму… но вот наконец и дверь!

Десятки людей, полуодетые, кто в чем, собрались вокруг горящего дома. Соседки утешали миссис О’Флаэрти и детей; несколько добровольцев под командой Дэйва пытались хоть что-нибудь вытащить из огня.

— Я думал, землетрясение, ей-богу! — сказал кто-то.

Прибыла местная пожарная команда; на огонь направили слабую струю воды; несколько пожарных подошли к черному ходу и стали помогать Дэйву вытаскивать вещи. Весь фасад дома пылал, густые клубы дыма поднимались к небу.

Через полчаса от дома остались только четыре каменных стены. На место происшествия явились репортеры. Они нашли Дэйва О’Флаэрти на заднем дворе — он был в ночной сорочке, весь черный от дыма и сажи. При тусклом свете фонаря репортеры поспешно раскрыли блокноты.

— Кого вы подозреваете в этом подлом покушении на вашу жизнь? — спросил один из них.

— Никаких сомнений быть не может, — решительно ответил О’Флаэрти, — это устроили люди, занимающиеся незаконным букмекерством, которых я преследовал по долгу службы. Они установили слежку за мной и за моим домом. Я ждал чего-нибудь в этом роде. Я знал, что настанет мой черед. Человеку, который выступал в печати против азартных игр, проломили голову. У лавочника, который помогал полиции, четыре раза били стекла. Еще на одного напали и изувечили на всю жизнь. Я вам точно говорю, тут у нас, в Мельбурне, есть шайка тамманистов, они на все способны. — Дэйв в гневе повысил голос. — С ними можно только одним путем покончить — издать новый закон. Может быть, этот случай откроет парламенту глаза. А уж если нет, тогда, стало быть, бандиты, которые издеваются над законами, могут делать с нами что хотят!

Явились двое полицейских, и Дэйв вместе с ними и с начальником пожарной команды тщательно осмотрел дымящиеся развалины, оставшиеся на месте его скромной гостиной. Они установили, что окно гостиной было разбито и через него брошена в комнату бомба: бутылка из-под пива, наполненная порохом, с привязанным фитилем.

— Они увидали в комнате свет и решили, что я еще тут, — сказал Дэйв О’Флаэрти.

— Если б вы были здесь, начальник, от вас бы и мокрого места не осталось, — сказал один из полицейских.

На другой день люди с изумлением и страхом читали в газетах подробности покушения на О’Флаэрти, описания взрыва и пожара. А еще через двадцать четыре часа во всех газетах появились редакционные статьи, направленные против «эпидемии азарта»; правительство обещало пятьсот фунтов награды за сведения, которые помогут найти виновника преступного покушения; начальник полиции Каллинан торжественно заявил, что он в ужасе от случившегося; а Джон Уэст уже возвращался домой из Сиднея.

В день, когда ожидалось возвращение Джона Уэста, настроение в клубе было самое мрачное. Франт Алек и Барни Робинсон играли на бильярде, но мысли их были далеко; оба давали промах за промахом, счет подвигался медленно, да и разговор не вязался.

Барни был угнетен и подавлен сознанием вины, и притом Флорри сказала, что если он не бросит немедленно Уэста, так она бросит его, Барни. Как ни нравится ему заведовать рекламой, а она предпочитает видеть его снова рабочим на обувной фабрике, кем угодно, лишь бы только не служащим Джона Уэста.

Хоть у них и не было доказательств, ни Барни, ни Алек не сомневались в том, кто именно затеял покушение на О’Флаэрти; не сомневался в этом и Долговязый Билл, который бесшумно прибирал пустой соседний зал. В кафе тоже было безлюдно, пустовал и игорный притон наверху. Далее в помещении, где заключались пари, не было обычного оживления. Только горсточка игроков, из самых закоренелых, обсуждала последние сплетни и слухи. За длинной стойкой орудовали всего два клерка. Телефоны безмолвствовали. В кабинете Фрэнка Лэмменса собрались Одноглазый Томми, Пэдди Вудмен, Скуош Льюис, Артур Уэст, Боров и Ренфри, который лишь недавно бросил работу в железнодорожных мастерских и безраздельно перешел в распоряжение Джона Уэста. Все они в страхе ждали чего-то, как ждут суда люди, обвиненные в тяжком преступлении.