Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

Политиканство нравилось ему; устраивать поддержку кандидатур, посылать своих скандалистов на собрания и митинги, принимать знаки уважения от политических карьеристов — все это увлекало Джона Уэста.

Когда-нибудь он приберет к рукам парламент штата. Он добьется защиты тотализатора и тем самым расширит свою власть. Власть, которая действует за кулисами, власть, которая диктует свою волю парламенту!

Зимой 1903 года, как-то под вечер, в лавке Каммина сидели двое посетителей: Пэдди Вудмен — низенький, толстый и веселый, и Скуош Льюис — долговязый, худой и мрачный; Пэдди был католик, Скуош — масон. Они ни в чем не походили друг на друга, кроме одного: оба отлично умели выманивать деньги у игроков.

— О’Флаэрти — с одной стороны, святоши — с другой, прихлопнут ваше дело, — говорил Пэдди Вудмен. На нем был щегольской клетчатый костюм, желтый жилет и галстук бабочкой. Котелок он держал на одном колене. Его лысина блестела под газовым рожком, как фарфоровое яйцо. — О’Флаэрти прикончил нас, прикончит он и вас, если мы все втроем не приберем к рукам этот клуб. С О’Флаэрти шутки плохи. Может быть, он и ирландец, но во всяком случае не из Южной, а из Северной Ирландии. Все они там оранжисты и предатели.

— Ошибаетесь, — вызывающе ответил Джон Уэст. — Никто меня не прихлопнет, даже О’Флаэрти. Мы можем сделать с вами дело, если оно мне подойдет. Но я на боюсь ни вашего О’Флаэрти, ни святош.

На самом деле Джон Уэст очень даже боялся всех, в особенности О’Флаэрти.

Вудмен начал тереть ладонью свою лысину, что делал всегда, когда бывал озабочен.

— Вам прямая выгода объединиться с нами, — вмешался Скуош Льюис. — Тогда вам и О’Флаэрти будет не страшен. — Льюис был одет скромнее Пэдди, но во рту у него торчала толстая сигара, от которой дым расходился по всей комнате. Ноги у него были такие длинные, что казалось, он двигается на ходулях. — Вы только подумайте, мистер Уэст. Если О’Флаэрти прихлопнет тотализатор, у вас останется заместо него Конноспортивный клуб.

— Заместо! — фыркнул Вудмен. — Вместо, а не заместо. Вы уж извините, мистер Уэст.

— Но как же можно назвать наш клуб Конноспортивным? Ведь настоящий клуб продолжает существовать, только в другом помещении. Полиция не добилась в суде его закрытия.

— Правильно. Но мы назовем его Столичный конноспортивный клуб. Отлично звучит, по-моему: Столичный конноспортивный клуб, секретарь — Патрик Вудмен. А делать я ничего не буду, только заведу на чердаке притончик.

Одно время Скуош и Пэдди очень выгодно промышляли в Сиднее, пока их не накрыла полиция. Вернувшись в Мельбурн, они и здесь устроились недурно, но начальник сыскной полиции О’Флаэрти тоже не дал им как следует развернуться. Тогда они решили использовать солидный и респектабельный Конноспортивный клуб как ширму для игорного притона. Им удалось выселить клуб из облюбованного ими помещения, и теперь они надеялись, заключив союз с прославленным Джоном Уэстом, вести свое дело беспрепятственно и успешно.

Переговоры продолжались с полчаса. Джон Уэст хитрил, придирался, выторговывал, но в конце концов согласился взять на себя часть помещения с условием, что все трое будут считаться владельцами Столичного конноспортивного клуба.

Проводив посетителей, Джон Уэст удовлетворенно потер руки. Пусть теперь О’Флаэрти делает что хочет! Девлин предостерегал, что О’Флаэрти в ближайшем будущем сделает налет на тотализатор и добьется закрытия его, вопреки всем лазейкам, какие оставляет закон. Пусть попробует! А закрыть Столичный конноспортивный клуб будет еще труднее, чем прихлопнуть тотализатор.

Джон Уэст достал газету из ящика и разложил ее на столе.

«Очаг спортивного азарта», — гласил заголовок. — «Блестящая постановка дела. Владельцы смеются над законом. Любопытные подробности». Он в десятый раз перечел статейку. Она была написана в дружественном тоне; автор описывал тотализатор, сарай во дворе, где ставки принимали люди в масках. Он чувствовал, что опубликование этой статьи поможет ему в предстоящей войне с О’Флаэрти.

В лавку вошел рослый мужчина, еще молодой, ровесник Джона Уэста, с длинным худым лицом; одет он был хорошо, но во всем его облике чудилось что-то двусмысленное. Звали его Беннет. Впрочем, фамилия посетителя была менее известна, чем его прозвище — «Вор-джентльмен». В этот вечер обычная самоуверенность покинула его: лицо выражало беспокойство и досаду.