Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

Джон Уэст и Мэнсон пожали друг другу руки. Чемпион был среднего роста, но при этом могучего телосложения. Шагал он словно на ходулях. Казалось, каждая мышца его тела создана для езды на велосипеде. Черное пальто ловко сидело на нем, шляпы он не носил. Светло-каштановые волосы, уже тронутые сединой на висках, были коротко острижены, на лоб спадала челка. Лицо его выражало тупое упорство одержимого азартом игрока.

Когда все уселись вокруг стола, Джон Уэст спросил:

— Итак, джентльмены, каковы ваши предложения?

Генерал с важностью наклонился вперед. Это был маленький кругленький человек, очень румяный, со вздернутым носиком. Он носил черный котелок с высокой тульей и загнутыми кверху полями и вообще производил несколько смешное впечатление. Однако он пользовался славой первоклассного тренера и массажиста.

— Дело вот в чем, Джек, — заговорил он, на сей раз начиная с фальцета и затем переходя на бас. — Можно устроить так, что Плаггер выиграет всеавстралийские гонки. Букмекеры не скупятся. Они отвечают за Пита десятью и пятнадцатью против одного. Если взяться за дело с умом, — добавил он многозначительно, — можно нажить состояние.

Джон Уэст знал по опыту, что в таких переговорах лучше всего задавать вопросы, самому говорить мало и пускать в ход магнетическую силу своих глаз, которые он и устремил на Генерала.

— Ты уверен, что можно подстроить гонки?

— Ничего нет легче, мы… — запищал было Генерал.

— Постой, Генерал, — заговорил Мэнсон глубоким звучным голосом. — Разрешите объяснить, мистер Уэст. У меня достаточно шансов выиграть гонки без всяких мер предосторожности; но я сам хочу поставить на себя крупную сумму, чтобы отомстить букмекерам за то, что они сделали со мной в прошлом году. Вы, вероятно, слышали об этом.

Джон Уэст утвердительно кивнул головой.

— В велогонках всегда выгодно поддерживать того, у кого и так много шансов победить, — продолжал Мэнсон, — а для верности не мешает договориться заранее кое с кем из его соперников.

От Джона Уэста не укрылось, как упорно Мэнсон возвращается к тому, что у него и без жульничества много шансов на победу. Ясно было, что чемпион не хотел признаваться даже самому себе, что силы его идут на убыль.

— Но ведь вы будете стартовать со всеми. А некоторым из участников дадут фору, — сказал Джон.

— Да не верьте вы всем этим писакам, что я выдохся. Я еще покажу им, чего я стою.

— Плаггер в отличной форме, — поддакнул Генерал.

— Хорошо, — сказал Джон Уэст, — допустим, что все шансы на вашей стороне. А при чем тут я?

Мэнсон начал горячо излагать свой план:

— До гонок еще три месяца, а по всей Австралии уже заключают пари. Вы можете ставить на меня сколько вам вздумается, предела нет. Ваши деньги принесут вам вдесятеро больше: поставите пять тысяч — получите пятьдесят. Но только не ставьте сразу помногу, а то цена упадет слишком быстро. А я прошу только тысячу фунтов, если я выиграю гонки; проиграю — ничего не нужно.

— Тысяча фунтов — деньги не малые.

— Да и пятьдесят тысяч — не безделица.

— А кто заплатит вашим соперникам?

— Вы, конечно.

— Значит, весь риск несу я один. А во что это обойдется?

— Для верности нужно обезопасить кое-кого в начале гонок, кое-кого в полуфинале, а если удастся, то в финале — всех участников. Все это вместе будет стоить около тысячи фунтов.

— Предположим, что кто-нибудь из вышедших в финал окажется несговорчивым. Тогда я потеряю шесть тысяч. Многовато.

— Я же вам говорю, мистер Уэст, что я и так могу побить их, будь они даже все чемпионы, — Мэнсон постучал себя пальцем в грудь. — Плаггер Пит еще не выбыл из строя! Вот увидите!

— Ладно, согласен. Я разошлю агентов во все столицы штатов и во все крупные города Виктории. Я поставлю на вас столько, сколько никто никогда ни на кого не ставил. С ваших соперников вы возьмете расписки — в делах нужен порядок. Я проверю их и затем уничтожу. Свою тысячу вы получите тотчас же после гонок. Я — человек слова, это всякий вам подтвердит.

— Отлично, мистер Уэст, — сказал Мэнсон, вставая. На его неподвижном лице даже заиграла улыбка. — И можете спать спокойно. Я этих молокососов обогнал бы на одной педали. Того и гляди, поставлю новый рекорд!

— Вон! Проваливай, мошенник, эксплуататор женского труда! — хриплый бас Дика Капусты, словно рев разъяренного быка, покрывал гул голосов в ратуше Керрингбуша.

Выкрики Дика относились к выступавшему с речью кандидату лейбористской партии от керрингбушского избирательного округа на дополнительных выборах в парламент штата. Оратор тщетно пытался заставить себя слушать — голос его тонул в криках, возгласах и свисте. Будь он консерватор или либерал, никого бы не удивило, что ему не дают говорить: в начале века, после горьких разочарований минувшего десятилетия, вера в новую лейбористскую партию была так сильна, что ни один оратор, выступающий против лейбористского кандидата, не мог рассчитывать на благожелательную аудиторию в рабочих кварталах. Но на этих выборах получилось наоборот, ибо против кандидата лейбориста выступал ставленник Джона Уэста.