Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

Паркер бросился на фотографа, но Тинн и Лэм удержали его.

— Брось, Чистая душа, — сказал Тинн, ухмыляясь. — Через два дня этот снимок появится в газетах.

По возвращении в редакцию он снова был приглашен к Маркетту.

— Нет, нет, Паркер, — отговаривал его Маркетт, — лучше бросить это дело. Мы платили вам жалованье во время вашей болезни, мы оплатили и ваши расходы на лечение. Послушайтесь моего совета, бросьте свою затею. Иначе это вам грозит и новыми расходами, и новыми увечьями.

Полчаса спустя Паркеру принесли записку от Джона Уэста с просьбой зайти к нему. Паркер отправился немедля.

— Вот видите, Паркер, — сказал Джон Уэст покровительственным тоном, — я же предупреждал вас, что эти янки — отчаянные ребята, но вы меня не послушали. Я к этому делу не имею никакого отношения, но мне хочется помочь вам. Вот пятьсот франков на лечение и другие расходы.

Паркер поднялся. Он чувствовал себя глубоко униженным и на мгновение совсем упал духом. На глаза его навернулись слезы, но он смахнул их и, выхватив из рук Джона Уэста чек, в бешенстве разорвал его на клочки.

— Меня нельзя купить, Уэст, — сказал он. — Я еще доберусь до вас!

Джон Уэст снисходительно улыбнулся, словно он предвидел, что Паркеру суждено провести всю жизнь в бесплодных попытках разоблачить закулисную историю империи Уэста и в тщетных поисках газеты, которая разрешила бы ему нападать на спортивные предприятия Джона Уэста.

В один из октябрьских дней 1929 года огромная толпа заполнила железнодорожный вокзал на Спенсер-стрит. Провожали достопочтенного Джеймса Саммерса, премьер-министра Австралии. В толпе был и Джон Уэст.

Лейбористы одержали самую сенсационную победу на выборах за всю историю существования Австралийского союза. Политический маятник качнулся так резко, что сам националистский премьер-министр лишился места в парламенте.

Для Джеймса Саммерса это было величайшим событием в его жизни. Он займет самое высокое положение в стране! Шутка сказать, достопочтенный Джеймс Саммерс — премьер-министр Австралии! Много лет назад, когда он, разорившись дотла, бросил свою лавчонку в провинции и, приехав в столицу, примкнул к лейбористскому движению, — снилось ли ему, что в один прекрасный день он займет должность премьер-министра. Это венец его карьеры. Судьба предназначала его для великих деяний — он выведет Австралию из кризиса.

На грязном, всегда безлюдном вокзале сейчас бурлила жизнь. Этим же поездом ехал генерал-губернатор. Но не ради него собралась огромная толпа. Все пришли проводить Джимми Саммерса.

Здесь были люди, впервые в жизни голосовавшие за лейбористов, — крупные и мелкие дельцы, которые видели в Саммерсе единственную надежду поправить расстроенные дела. Но больше всего собралось членов лейбористской партии и рабочих, веривших, что лейбористы будут отстаивать их интересы. Джимми Саммерс был их кумиром. Он занял пост премьера — как же не радоваться? Он уничтожит безработицу, повысит заработную плату, расширит социальное страхование. Будьте спокойны, Джимми Саммерс больше не позволит крупным воротилам заправлять всеми делами.

Когда Саммерс вышел из машины и начал пробираться сквозь толпу, ветхое здание вокзала огласилось восторженными криками. Затем рабочие громко запели старую профсоюзную песню „В единении наша сила“.

В толпе были люди, которые никогда не слыхали этой песни и не понимали, какое отношение она имеет к проводам премьера. Джон Уэст слышал ее в последний раз, когда выступал на митинге перед зданием парламента после высылки отца Джеспера. Сейчас он негодующе повернулся к рабочим, словно хотел сказать: „Не пойте эту песню! Только красные поют ее!“

Саммерс, маленький седеющий человек лет шестидесяти, приветливо улыбался и махал рукой провожающим. С трудом пробравшись сквозь густую толпу, он поднялся на площадку вагона, кланяясь на все стороны, а пение и крики стали еще громче.

Саммерс был благочестивым католиком и примерным семьянином; слыл пламенным оратором в годы, когда красноречие еще играло большую роль в политике. Стоя на площадке вагона, он махал рукой приветствующей его толпе, и на глаза его навертывались слезы. Все они верят в него, и он оправдает их надежды.

Темным облаком спустились сумерки. Раздался свист, поезд тронулся. Саммерс, усталый, сел на свое место, прислушиваясь к замиравшим вдали крикам и пению.

Торжественные проводы очень подняли его в собственных глазах. И в самом деле, кто, как не он, достоин того глубокого доверия, которое ему оказывают? Разве он с юношеских лет не сражался в рядах лейбористской партии? Разве мало усилий приложил он, чтобы провалить закон о всеобщей воинской повинности? Разве не боролся он за спасение водных коммуникаций Австралии? Разве не выступал в последней предвыборной кампании за систему арбитража? Не он ли в 1922 году поставил вопрос о социализации?