Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

Ренфри мало изменился за эти годы, разве только растолстел и стал косить еще сильнее. Он был похож на пестро разодетую куклу. У него было двое взрослых сыновей, но жена его, Агата, так и не стала умнее: на своей улице она была известна под кличкой «Все вижу, все знаю», ибо, как про нее говорили, другой такой сплетницы и скандалистки еще свет не видел.

— Я хочу устроить сбор, чтобы преподнести архиепископу Мэлону прощальный подарок, — сказал Джон Уэст Ренфри. — Я созову для этого митинг и приглашу нескольких богатых католиков. Я первый внесу пять тысяч фунтов, а ты дай тысячу, если у тебя есть.

— Брось, Джек. На митинг я, конечно, приду. Мы с Арти кое-чем помогаем нашей местной церкви, но тысячи фунтов у меня нет. Даже тысячи шиллингов не найдется.

— Куда же ты деваешь свои деньги? На скачках просаживаешь? Либо букмекерство, либо игра — пора бы тебе это знать, Ренфри. Ну, ладно, я тебе подарю тысячу фунтов, а ты ее пожертвуешь Мэлону. Это поддержит наш престиж в лейбористской партии.

Дэниел Мэлон сидел в своем со вкусом обставленном кабинете и ломал голову над вопросом — зачем его вызывают в Рим? Что это могло означать? Может быть, его деятельность идет вразрез с политикой Ватикана? Что мог наговорить папе и коллегии кардиналов тот иезуит, который недавно поехал в Рим?

Во всяком случае, отступать сейчас не приходится — по крайней мере пока он не побывает в Риме.

Мысли Мэлона обратились ко вчерашнему митингу, на котором председательствовал Джон Уэст. Произнеся пламенную, полную лести по адресу Мэлона речь, Джон Уэст объявил подписку с целью собрать пятьдесят тысяч фунтов в виде прощального подарка мельбурнскому архиепископу и первый внес чек на пять тысяч фунтов. Среди присутствующих на митинге было собрано двадцать тысяч фунтов.

Дэниел Мэлон присел к столу, взял перо, торчавшее в серебряной филигранной чернильнице, и принялся писать Джону Уэсту письмо с отказом от подарка. Копию письма он пошлет в католическую газету, — пусть вся его паства знает, что он не принял этого дара.

Закончив письмо, он перечел его:

«Дорогой мистер Уэст!

Хочу выразить Вам и всем тем, кто вместе с Вами почтил меня на вчерашнем собрании, свою глубокую и неизменную признательность. Я чувствую, что не заслужил столь щедрого дара, и желал бы от всего сердца быть более достойным его. То, что вы уже сделали на этом собрании и предполагаете еще сделать, свидетельствует о непревзойденном великодушии моих друзей, великодушии, на которое я не имею никакого права притязать, ибо за все то, что я сделал или пытался сделать как архиепископ и гражданин, я уже вознагражден сторицею.

Как бы то ни было, я взял себе за правило никогда не принимать подарков, подобных тому, какой предложили Вы. Признательность мою трудно выразить словами, но все же, рискуя показаться грубым и неблагодарным, я должен просить еще об одном одолжении — разрешите мне в данном случае поступить согласно моим убеждениям.

Прошу Вас еще раз принять мою благодарность и передать ее остальным.

Заверяю Вас, дорогой мистер Уэст, в своих искренних чувствах.

Теперь все будет в порядке. Джон Уэст не так уж плох, как изображают его иезуиты. Они говорят: бери Деньги, но дружеские отношения с ним не выставляй напоказ; слушать их, так они заставят своего архиепископа обидеть хорошего католика. На этот раз, решил Мэлон, я, уповая на господа бога и его пресвятую матерь, сделаю наоборот: я открыто признаю Джона Уэста своим союзником и откажусь от его денег.

Правда ли то, что говорят о Джоне Уэсте? Все его поведение опровергает рассказы о его прошлом. Трусы из Протестантской федерации изображают его чуть ли не убийцей, но ведь они всегда врут! Чего только не пишут в «Одиноком волке»! Разве человек не может раскаяться в своих поступках? Хорошо, если б он хоть изредка ходил к обедне и причащался — тогда бы я сумел дать отпор иезуитам. С них станется донести на Джона Уэста самому папе.

B комнату на цыпочках вошел молодой священник.

— Вас желает видеть мистер Джон Уэст, ваше преосвященство.

— Вот легок на помине, я как раз пишу ему письмо. Пусть войдет.

Появился веселый и оживленный Джон Уэст.

— Садитесь, мистер Уэст.

— Я пришел сообщить зам новость, ваше преосвященство. Мне удалось устроить так, что наша процессия будет заснята на кинопленку; получится настоящий фильм.

— Чудесно, мистер Уэст, — вот это называется широкий размах!