Эли Люксембург - Скопус. Антология поэзии и прозы

Никитич. «Когда погрузку начинать?» — спрашивает, едрена вошь, а сам глазками так и сверкает, думает: ему за хорошую работу зачет сделают, год за три спишут. А я думаю: «Нет, брат-жидок, шалишь! Не снять тебе, едрена вошь, с этого дела навара!»

Микола. А раз так, значит, я — гегемон, и слово мое последнее. Иди, Леха, долбани разок плотину с бульдозера, чтоб знала она, кто здесь хозяин!

Леха( утирая слезы ). Я ведь каждый день пьяный, ломаю все, крушу, по-скотски, а она молчит. Но я на нее не обижаюсь. Я себя на ее место ставлю: ну что у ней со мной за жизнь?

Микола. Не идешь, значит? Ну и ладно, я сам могу: я по любой машине грамотный, шофер первого класса! ( Идет к бульдозеру ).

Никитич. У меня тогда запой был, а тут еще сияние это, едрена вошь…

Бульдозер с грохотом трогается с места.

Смотрю я на него, листок путевой из рук беру и говорю: «Не грузи!» А он молчит, только глазами моргает, а что он может? Он же зэк, хоть и грамотный, едрена вошь!

Бульдозер уезжает за сцену.

И пошли сто вагончиков в Москву порожняком: их задерживать нельзя, у них на железной дороге расписание!

Слышно, как за сценой натужно ревет мотор бульдозера, затем — удар.

Леха( в интервалах между ревом и ударами ). А ведь мог бы и не пить! Но пью. И всю получку пропиваю. А если бы не пил, много ли мне надо? Рубль в день на обед, да блок сигарет на месяц. И все, и больше ничего мне не надо.

Никитич( в интервалах ). Ушли, значит, вагончики, а назавтра узнаю, что жидок мой к заместителю бегал, у него путевой листок подписать норовил, едрена вошь! Старательный, вишь, нашелся: забыл, едрена вошь, кто я, а кто он! Ну, думаю, ладно, ты у меня попрыгаешь! И точно. Назавтра опять сто вагонов из Москвы пригоняют, под лес, и опять он ко мне с листком…

Леха. Другие, может, домой по 300 рублей приносят, а я все пропиваю. А мог бы все ей отдавать, жена все-таки, хоть она и не девка была, да чего поминать? Десять лет уже прошло… А она все молчит, но я на нее не обижаюсь…

Никитич. А сияние это, едрена вошь, всю душу из тебя вынимает! Так я даже в его сторону и не глянул, листок со стола смахнул и опять: «Не грузи!» Он прямо чуть не заплакал, заморгал и пошел. А вагончики опять порожняком в Москву покатились.

Леха. Нет, не обижаюсь я на нее: что я, не человек, что ли? Я все понимаю, хотя я каждый день пьяный. А я когда пьяный, я психовый, но я на нее не обижаюсь…

Рев бульдозера и удары смолкают.

Микола( за сценой ). А ну, Никитич, глянь, течь там есть?

Никитич. И так, едрена вошь, я жидка своего еще три дня на место ставил, чтобы понятие имел. Ведь без моей подписи ничего грузить он не мог. Кто он, едрена вошь? Зэк и зэк, хоть и уши врозь. А я материально ответственный: хочу, целую неделю порожняком вагоны гнать могу! И теперь еще кой-чего могу. Не думай, придет еще мое время, едрена вошь!

Микола( орет за сценой ). Никитич! Леха! Гляньте, как там плотина?

Никитич( не понимая ). Чего?

Микола( за сценой ). Как плотина? Дала течь или нет?

Никитич( подходит к берегу ). Не видно пока, едрена вошь!

Опять рев бульдозера и удары.

Никитич( с возрастающим интересом следит за работой Миколы ). Не туда, не туда лупишь, едрена вошь! Правей бей! Еще правей! Ты что, едрена вошь, право от лево отличить не умеешь? А ну вдарь!

Удар.

Откати! Еще, еще откати, не дрейфь! Так, хорош!

Слышен рев мотора.

Теперь по команде: давай, едрена вошь!

Микола( поет за сценой, хрипло ). «Сделать нам, друзья, предстоит больше, чем сделано!..»

Никитич. Чего орешь? Откатывай!

Рев мотора.

Готов? По команде, по цели прямой наводкой — огонь!

Удар.

Опять промазал, едрена вошь!

Микола( поет за сценой — пение его больше похоже на истошный крик ). «Сделать нам, друзья, предстоит больше, чем сделано…»

Никитич. Откатывай, время не трать!

Рев мотора.

Правей, правей, чего боишься, ниже земли не упадешь! Готов? По команде прямой наводкой — огонь!

Удар.

Не, едрена вошь, слезай! Нет у тебя прицела. ( Идет к Лехе, который все это время ничком лежал на земле и трясет его за плечо ). Вставай, парень, тебя Родина требует!

Леха( приподнимается ). Раскаяние — это мука памяти, но я не обижаюсь.