Джим Кокорис - Богатая жизнь

Тетя Бесс прекратила резать морковь, нож завис в нескольких дюймах от обреченной морковки.

— Что?

— Ну, потому что она старая, беззубая. Из-за этого у нее заболевание десен. Он считает, что она зануда. — Тетя Бесс взглянула на меня. Я перевел взгляд на журнал. — Он сам мне сказал.

Тетя Бесс вернулась к морковкам. Но я заметил, что резала она уже без прежнего ожесточения.

За обедом Силвэниес поднял тост.

— За наших хозяина и хозяйку. За их гостеприимство. За их дружеское участие. За это великолепное пиршество, оставляющее позади всех шеф-поваров Европы. А больше всего, за вас, Тео, — сказал он, поворачиваясь к папе. — Спасибо за все. — Он склонил голову в поклоне.

— Выпьем за это, — сказал дядя Фрэнк и поднял бокал с диетической кока-колой, которую пил вместо обычного для него вина.

— Что же, спасибо, — ответил папа. Он быстро обвел глазами сидящих за столом и принялся есть.

— Я должен предупредить вас, Тео, что впервые провожу отпуск с таким удовольствием, что смогу не устоять перед искушением остаться здесь навсегда и далее впитывать тепло и любовь этой уникальной и благословенной семьи. Представьте себе, — сказал он, рассмеявшись, — вампир в Уилтоне.

Папа уронил себе на колени вилку с морковью.

— Ничего страшного, — сказала тетя Бесс, передавая ему салатницу с морковью. — Я ее много наготовила.

После обеда я раздумывал над списком покупок, решив, что подойду с ним к папе в один из ближайших дней. Может быть, уже в выходные. Я готовил два списка, короткий и длинный, решив, что дам ему либо тот, либо другой, в зависимости от его настроения в конкретный момент.

В другом конце комнаты Томми выглянул из окна. На нем были мои (теперь уже старые мои) восковые губы. Он вынул их изо рта.

— Сколько этот старый вампир еще собирается жить у нас?

— Силвэниес? Не знаю. — Я решил выбросить из короткого списка посадочную подушку для вертолета, придя к заключению, что хотя эта подушка — вещь привлекательная, но в нашей ситуации бесполезная, поскольку вертолета у нас нет.

Томми все смотрел в окно. Он зажал губы в руке и прижал лицо к оконной сетке от насекомых. Снаружи доносился то нарастающий, то затихающий треск цикад. И хотя мисс Грейс сказала, что сегодня первый день осени, все же ночь была теплой, и я знал, что опять буду спать без одеяла.

— А другие вампиры приедут сюда жить?

— Нет. Не думаю. Здесь будет жить Силвэниес, да и он только актер. Он не настоящий вампир.

— А мама на небе? — неожиданно спросил брат.

Я посмотрел на Томми. На нем была серая бэтменовская пижама, ставшая ему тесноватой. Именно тогда я увидел в его руке книжку «Если дать мышке пирожок», которую мама часто читала ему.

— Да, — ответил я. Тогда, как и теперь, я был в этом твердо уверен.

— Она теперь ангел?

— Не знаю, — ответил я. Томми сидел с закрытыми глазами и казался в этот момент таким маленьким, что впервые в жизни мне захотелось его обнять. — Наверное, она теперь ангел.

— Она теперь всегда будет заботиться о нас, особенно когда рядом будут плохие люди?

— Да, — ответил я. Потом добавил: — И я могу заботиться о тебе. Иногда.

— Ты не сможешь заботиться обо мне, когда рядом окажется он, — сказал Томми. Теперь глаза у него были открыты, а пальцем он показывал куда-то за окно.

— Кто?

— Он, — и Томми опять на кого-то показал пальцем.

Я встал, подошел к окну и выглянул. На другой стороне улицы, под ночным фонарем, стоял тот пикап. Прислонившись к нему, стоял молодой человек со светлыми волосами и смотрел на нас. Он курил сигарету, и я видел, как в сумерках вспыхивает ее красный кончик, вспыхивал ярко, как будто злился.

На следующий день в школе, когда на уроке рисования и труда я рисовал смеющуюся тыкву, в класс вошла миссис Плэнк. Спина у нее была прямая и негнущаяся, как у армейского генерала.

— Дети, — сказала она, хлопнув в ладоши. Я заметил, что за ее спиной стоят Морис и полицейский. — Дети, — повторила она. — Минуточку внимания. На школьном дворе появляется один странный человек. Он ходит без дела, у него длинные волосы, и он водит маленький красный грузовик. Напоминаю всем, что ни под каким видом нельзя разговаривать с незнакомыми людьми.

В комнате стало совсем тихо. Я чувствовал себя так, как будто на меня направлены взгляды тысячи и тысячи людей. Я посмотрел вниз на набросок смеющейся тыквы и увидел ее глаза, тоже глядевшие на меня, с ожиданием и тревогой.

— Уже второй раз на этой неделе его видят здесь, — продолжала миссис Плэнк. — Мы пытаемся выяснить, кто это. Возможно, он чей-то родственник или работает где-то здесь. Мы стараемся все это выяснить, но пока вы не должны с ним разговаривать.