Лариса Федорова - Не лги себе

— Не будет, — заверила ее Катя, — вот увидишь, не будет!

— Постой, — опешила тетка, — да, никак, ты замуж за него собралась?

Племянница ужасно смутилась. В самом деле, разве он говорил ей о женитьбе? Почему она решила, что это произойдет?

— Отвечай, Катерина, тебя спрашивают.

— Давно я его люблю, тетя Поля. Директором он был в Успенске. Сказать откровенно, он еще не говорил о женитьбе, но чего же медлить, ведь немолодой он. Да и сирота на руках.

— С ребенком? — ахнула тетя Поля.

— Я и мальчика его люблю.

— Опомнись, глупая. Этакую ответственность на себя брать. Неужто свободного парня не найдется!

Чуть не поругалась с теткой. Разнервничалась старая, собралась писать в Сибирь, чтобы отозвала мать Катерину обратно. Но когда узнала, что за человек Антон Петрович и каким неласканым выглядит мальчик, направление ветра переменилось. Теперь тетя Пеля сама настаивала, чтобы Антон Петрович как можно скорее пришел к ним в дом и непременно с сыном, которому небось и сказок никто не сказывает.

— Матери все же написать надо. По всему видать, пойдет у вас дело на свадьбу, такая весточка в радость ей будет.

Теперь Катя целыми днями мурлычет песенки, тормошит тетку, а про занятия в техникуме совсем забыла… Вызвали ее отвечать по алгебре, стоит она у доски и крошит об нее мел. Профессор просит написать ее уравнение с тремя неизвестными. А у нее в голове ни одного.

— Ставлю вам единицу! — рассердился профессор.

Вот позор-то! Это сразу снизило ее настроение.

В четверг, когда она кончала смену, забежал в цех новый секретарь комитета комсомола — не то Петрищев, не то Ветрищев. Разговаривая с ребятами, он жестикулировал растопыренной пятерней. На коротком носу толстые очки, сквозь которые голубые глаза его казались огромными, как у фантастического марсианина.

— Это ты Катерина Уржумова? — спросил он, останавливаясь у станка, где она возилась с масленкой.

— Ну, допустим, что я.

— Так. Значит, ты?

Катя ждала, что он скажет дальше. Он удостоверял ее, как справку, только что печать не пришлепнул.

— Так вот, Уржумова, есть сведения, что ты пассивная комсомолка. Ни в одном кружке не состоишь, политграмотой не занимаешься.

— А зачем мне политграмота? — поддразнивая его, спросила Катя.

— То есть как это зачем? Ты должна понимать, что к чему.

— Я и так понимаю. Вот ты, например, секретарь неважный. Подхода у тебя к комсомольцам нет. «Есть сведения, что ты пассивная». Ну и фразочка!

Секретарь растерянно потрогал очки на толстой переносице. Потом взглянул на рассерженную Катю и громко рассмеялся.

— Ой, молодец, Уржумова! Откуда ты взялась такая ежастая. Правильно критикуешь. Так и держи курс. Ну, здравствуй. Ветрищев моя фамилия.

Он энергично тряхнул ее руку, продолжая улыбаться.

— Надеюсь, у тебя все хорошо.

— А ты не надейся. Я по алгебре кол получила.

— Кол? — Ветрищев перестал улыбаться. Простодушное лицо его с белесыми бровками на смуглом лбу стало озабоченным. — Это в переводе — единица?

— В переводе — единица.

— Плохо. Я бы сказал, позор. Вечерница?

— Да, Петрищев.

— Ветрищев, — поправил он, не обидевшись. — Как же тебе помочь? Способностей, видно, к математике нет.

— Да не ставь ты мне диагнозов! — взмолилась Катя. — За две минуты все определил: и пассивная я, и не способная… А если я просто сплоховала — этого ты не допускаешь?

Катина рассудительность ему понравилась. Но еще больше нравилась она сама. Силой и здоровьем веяло от ее рослой фигуры.

— Если у тебя не ладится с математикой, приходи ко мне в комитет, позанимаемся.

Эту готовность помогать ей примечала она и в других заводских ребятах. Говорят о математике, а сами в глаза глядят…

— Спасибо, Ветрищев.

— Зови меня лучше Алексеем.

— Спасибо, Алексей. В общем, запиши меня в безнадежные.

Тут уж он возмутился по-настоящему и стал уверять ее, что безнадежных на свете нет, кроме капиталистов. И то некоторые перевоспитываются. Бросить техникум ей никто не позволит. Еще два года, и она станет хорошим специалистом. Одним словом, он берет над нею шефство!

И снова Катя усмехнулась. Горячность Ветрищева она одобряла. И вообще, видимо, он славный, искренний парень, хотя и некрасив. Такому парню можно довериться, как подруге, и даже определенно можно. И вдруг она ощутила в себе эту странную потребность — довериться. Высказать все, как на духу. И послушать, что на это скажет такой правильный человек, как Ветрищев. В его порядочности она не сомневалась ни минуты. Есть такие люди, которым веришь сразу.