Людмила Уварова - Сын капитана Алексича

Я встаю со скамейки и иду к дому. Кругом цветы — над дверьми, над окнами, на балконе.

Надежда Поликарповна выбегает в сад, чтобы в последний раз оглядеть дом.

— Что за расточительность, — говорит она, — весь сад оголили.

— Не ворчите хотя бы сегодня, — отвечает, подойдя к ней, Федор Кузьмич.

Он надел новый синий костюм, шелковую рубашку и серый в красную полоску галстук. Лицо его спокойно, даже весело, но она вопросительно, с заметной тревогой глядит на него, и он улыбкой отвечает на ее взгляд.

Выпив чай, я выхожу за ворота, чтобы встретить Сергея и Катю. Косые лучи предзакатного солнца освещают гористую улицу, а издали видны мачты дальних передач. Они как бы шагают друг за другом, навстречу Волге.

Знакомая, до боли родная картина. Как часто, где бы я ни был, виделись мне эта улица, поросшая лопухом и подорожником, мостки гармоникой, завалинки возле заборов и линии дальних передач, похожие на великанов, деловито спешащих куда-то в никому не ведомый путь…

Катя подходит ко мне вместе с Семеном. На ней зеленое платье, газовый шарфик окутывает плечи, смуглые щеки ее горят таким нестерпимо розовым цветом, что я невольно отвожу глаза.

— Нет Сергея, — говорит Катя и подносит руку к горлу, как бы стараясь сдержать готовый вырваться оттуда крик. — Нигде нет его!

— То есть как это нет?

— А так вот, нет его — и все.

— Вы как сговорились? — спрашиваю я.

— Никак. Он пришел утром в музей и сказал, что зайдет за мной в шесть часов.

— А ты что?

— Что я? — раздраженно отвечает Катя. — Выслушала его, как водится.

— Может, он обиделся? — робко спрашивает Семен.

— Вот еще! На что бы это?

Катя свысока глядит на Семена, и он покорно опускает голову. Он бы не обиделся, он бы никогда не обиделся на нее, что бы она ни сказала, что бы ни сделала…

— Пора идти, — говорю я, — скоро начало.

Катя спокойно отталкивает мою руку:

— Я не пойду. Сперва надо отыскать Сергея.

— Никуда он не денется, твой Сергей.

— Такой же мой, как и твой, — отрезает Катя. — Иди сам, Гвоздь, я не пойду.

— И я не пойду, — говорит Семен.

Мы стоим на улице, а позади нас, вся в цветах, красуется «Роза ветров».

— Знаете что, — предлагает Семен, — пошли поищем его… может, он на пристани.

Мы обходим все ближние улицы, два раза уже побывали на пристани, несколько раз стучались в окно Сергеева дома. Его нигде нет.

— С него все станется, — говорит Катя. — Вдруг уехал куда-нибудь…

Одна коса ее расплелась и упала на плечо, но она не замечает этого.

— В самом деле, куда он мог деться? — спрашивает Семен и сам же отвечает: — Может быть, просто спит себе дома…

И мы снова идем к его дому.

Он встречается нам возле пристани. Еще издали, завидев нас, машет обеими руками.

— Никак, Семен? — он бросается к Семену. — Сенька, друг, приехал!

— Он-то приехал, — ледяным тоном говорю я. — Зато ты-то хорош!

Катя молчит. Она прикалывает косу на затылке и, демонстративно отвернувшись, глядит на Волгу.

— Понимаете, такое дело, — возбужденно говорит Сергей. — Иду это я из дома… я к тебе, Катя, шел, — он обращается к ней, но она по-прежнему упорно молчит. — Иду это я, а по дороге Егор. Куда? К себе, в Рыбинск. Ну как не проводить? Идем вместе. Он на «Грибоедове» уезжает. Вошли мы с ним на палубу, гляжу, сам капитан на палубе, курит, ни на кого не смотрит. Глянул я на него, — глаз оторвать нельзя, такое лицо, просто чудо, сами посудите!

Он раскрывает свой блокнот, с которым никогда не расстается, и мы видим нарисованное им грубоватое мужское лицо с широкими скулами и запавшими глазами. В зубах — трубка, кадык оброс короткой густой шерстью.

— Правда, колоритен? — наклонив голову, Сергей любуется портретом. — Герой рассказов Джека Лондона, этакий матерый морской волк… Я как увидел, загляделся, стал рисовать его и гудка не расслышал. Так до Ватутина и проехал, все рисовал. Потом опомнился, скорее обратно. Спасибо, попутный катер попался, а то бы встречного парохода до утра прождал…

— А Егор что же? — спрашиваю я. — Почему он тебе не напомнил, что надо выйти?

— А он тоже, наверное, позабыл, — простодушно признается Сергей.

Мы смотрим с Семеном друг на друга и вдруг начинаем хохотать. Мы буквально падаем на землю от смеха, а Катя, не обращая на нас никакого внимания, сурово и пристально глядит на Волгу.

— В этом весь Серега, — говорит Семен, отдуваясь и вытирая слезы, выступившие на глазах от смеха. — В этом он весь…

— Я пошла, — мрачно говорит Катя. — Мы и так уже, кажется, опоздали.