Ди Би Си Пьер - Люськин ломаный английский

— Ну, явно не на то, чтобы смотреть, как у нас на улицах чулки сушатся.

— Да, они тратят их на моих девушек! Самое большее, что им здесь светит, — это сидеть за столом в компании с переводчиком и компаньонкой и слушать о твоей любви к простой жизни. Представляешь себе, какие тут есть возможности, при таком сочетании нежности и богатства?

— Я не такая, чтобы обманывать слепых.

— О чем ты? Каких слепых?

— Если бы у них были глаза, они бы увидели, что романтику можно найти и в более безопасных местах.

— Ну, во-первых, у нас здесь не Иблильск, в Кужниске совсем другой мир. Последний артиллерийский снаряд упал здесь больше года назад, он даже границу города не затронул, а взорвался себе в пустом поле. И ты забываешь о главном для этих мужчин, и отчасти ты права, называя их слепыми, они действительно ослеплены — любовью! Им плевать на географию, и мы не спешим раскрывать им все детали. Когда ты говоришь американцу о России, он думает только о Москве.

— Ха! Они приезжают в Кужниск и думают, что это Москва?

— Ну нет, но мы и не даем им прочувствовать все от и до — их забирают из самолета и привозят в гостиницу. Или ты думала, что мы заставляем их пехом по дороге переть? И вообще, у моего американского партнера здесь бизнес, и если он посылает сюда людей, те прекрасно понимают, что здесь такое. Это в основном сотрудники его собственных предприятий, даже руководители, и вместо премий он награждает их счастливой семейной жизнью. Представляешь, что это за человек, который делает подарок в виде счастливой семейной жизни?

Людмила сидела молча. Иван был отвратителен, в ямке на подбородке у него застыла капля пота. Она обратится к нему за визой только в самом крайнем случае и только при полной поддержке со стороны Миши. Краем глаза она видела, как вернулась Оксана и пошла вдоль стойки бара, преувеличенно виляя бедрами из-за невероятно высоких каблуков.

Прежде чем Оксана дошла до своего стула, дыхание Ивана снова приблизилось к уху Людмилы.

— Я ждала ночи и дни, чтобы снова ощутить твое дыхание, чтобы оказаться в твоих мужественных объятиях, — томно сказал он. — Но моя бабушка смертельно больна, и я должна тащить ее в Москву на санях, потому что у меня нет денег на автобус. — Он помолчал для пущего эффекта. — Мой милый рыцарь, я так хочу быть рядом с тобой, но государство не позволит мне уйти с фабрики по производству чая, если только я не заплачу восемьдесят тысяч рублей, и тогда они сказали, что отпустят меня. Ах, если бы у меня только были эти деньги!

— Ух ты! — хихикнула Оксана, усаживаясь рядом с ними.

Людмила повернулась к Ивану и минуту смотрела на него. Затем выпятила в его сторону подбородок.

— Ха! Скорее у меня в жопе свекла заколосится!

— Ольга Александровна! — заверещала Любовь из глубины лачуги. — Я не могу разбудить вашего мужа!

— Я тебе говорила, что он очень устал. Я тебе говорила, что он вымотался и сон у него очень глубокий, и теперь, заявившись сюда, как гангстер и бандит, ты должна знать, что делать, Любовь Каганович. Выходи, пока не убила старика Александра, и оставь меня на милость личинок в сырой земле!

— Мама, — позвал Макс, согнувшись под кухонным окном, — там свет.

Ирина отпрянула от окна, уставившись из угла на оконную раму. Фары разорвали туман на двести метров вниз по холму. Она спрятала Киску в юбки и тихонько погладила ее по голове. Фары потухли, их сменил скачущий свет фонаря.

— Ну, если вы хотите, чтобы у вас вообще был муж, — проорала Любовь, — я бы посоветовала его немедленно отвезти в больницу!

— Тсс! — прошипела Ольга, наблюдая в окно, как кто-то приближается к дому. — Еще какие-то гангстеры на нашу голову, на машине.

— Что? — Любовь вышла из спальни. — Григорий, посмотри.

Тот, который побольше, протопал к кухонному окну. Он встал, огромный, высоченный, прямо посередине окна и прогудел через плечо:

— Кажись, инспектор.

— Люцифер! — Любовь выскочила из спальни, захлопнув за собой дверь.

Ирина и Макс бросали друг на друга резкие взгляды. Потом они посмотрели на Ольгу, та поежилась.

— Так, у него есть фонарь, и он светит им в окно, — сказал Григорий, наблюдая, как пятна света скачут по его шинели.

— Ложись! — рявкнул Макс.

Он потянул парня за эполет, но Григорий только немного повернул голову, хмуро взглянул на Макса, затем нагнулся к окну посмотреть, как мужчина в меховой шапке направился к ступеням.

Под дверью появилась полоска света.

— Он у двери! — заорал Григорий.