Ди Би Си Пьер - Люськин ломаный английский

Жидкость потемнела, потом расцвела красным и синим цветом, словно венозная и артериальная кровь.

У Гаврилы сузились глаза.

— Слишком много цветов для «Манчестер Юнайтед». У них только красный.

— Ну, все равно, это ж из Англии. — Блэр сделал глоток. — Черешня, очень вкусно. По-своему напиток почти родной вам, потому что моя компания, «Глобал Либерти», производит не только его, но еще и пули для вас, в этом, Кунинске.

— Кужниске.

— Да, Кужинке. В общем, попробуйте! Неужели не хочется?

Блэр обвел глазами комнату. Поймав через задымленную комнату кривую усмешку Людмилы, он дернулся.

— Выпей. — Гаврила толкнул Блэра прикладом, откидываясь и глядя, как тот делает глоток.

Его глаза изучали лицо Блэра, ожидая результата. Ничего не произошло, Блэр только кивнул и причмокнул губами. Солдаты обменялись парой гортанных фраз. Фаби опустил приклад, потянулся к стакану Блэра и поднял его к носу, уставившись на жидкость. Еще обмен репликами, кивок от главного, и наконец Фаби отхлебнул напиток.

Гаврила метнул взгляд на Блэра и переставил к нему второй стакан водки, словно шахматную фигуру по доске.

Англичанин смотрел за приближением стакана, потом перевел взгляд на лицо солдата. Шах и мат. Блэр высыпал второй пакетик в водку.

— Это маленькая помощь солдату. Молоко военных матерей.

Он улыбнулся, как радушная хозяйка, глядя на солдат, следивших за тем, как растворяются цвета, прежде чем сделать глоток.

— Солдатам помощь не нужна. — Гаврила схватил стакан и вылил содержимое себе в рот, резко поставив стакан обратно на стол. — Ха! Бабское пойло. Такое только маленькие девочки пьют! — Он взял руку Блэра, сжал ее. — Рука мягкая, как титьки, видишь? Этот напиток помогает только маленьким девочкам, чтобы лучше с солдатами игралось. — Его подбородок припечатал дело: — Ха!

— Ну, если честно, — улыбнулся Блэр, — мне кружка пива ближе. И все же нищие не выбирают. В конце концов, мы на войне.

— Ха! Англичанишка! Что ты знаешь о войне?

— Ладно, поглядим, что ты через минуту почувствуешь. — Блэр облизнул губы для пущего эффекта. — Думаю, ты придешь к выводу, что насилие — старые методы и что нужно выигрывать битву за сердца и умы.

— Кумы?

— Умы, ну, мозги, головы.

— Старые методы? — хмыкнул солдат. — Англичане всегда применяют насилие. И всегда выигрывают. Типично английский подход — пускать в дело самое яростное насилие и плакать, словно девки, когда насилие оборачивается против них. Они только сами хотят безобразничать.

— Да, но я говорю об умах и головах…

— Послушай меня: ум нужен, чтобы найти врага, а там уж вступает насилие. Идеальный вариант.

— Ну нет! Ты послушай, вы можете угнетать людей насилием, но на самом деле вы победите их только свободой.

— Точно! — Гаврила ударил кулаком по столу. — Насилие побеждает свободу.

Блэр увидел, что лицо солдата сильно покраснело, разгладилась морщина на лбу. Солипсидрин начал действовать, внутри нарастала уверенность, сомнения проходили. Скоро его разум затмит победная музыка.

— Нет, ты послушай, — положил Блэр руку на стол, — ответь мне: чего ты хочешь в жизни: счастья или нищеты?

— Нищеты, — ответил Гаврила. — Только от нищеты приходит счастье.

Блэр пожевал губу:

— Да, но ты ведь хотел бы, чтобы другие были свободны от нищеты?

— Да, свободны для нищеты.

— Хмм. Ты знаешь странную штуку? У тебя есть власть. Ты можешь принести свободу, избавить их от насилия.

— Да, сила, — кивнул офицер, наклоняясь вперед. — Больше насилия, да.

— Ты можешь это сделать — очистить дорогу свободе, демократии. У тебя в руках огромная сила — в этот самый момент, когда ты сидишь здесь, ты очень силен.

У солдата затуманились глаза.

— Да, да, да, — бормотал он своему товарищу, потом перекинул ствол из одной руки в другую. — Сила.

В углу прочистил горло инспектор Абакумов, обращаясь к офицеру:

— Я не ошибусь, если скажу, что ваше отношение к иностранцу изменилось? Знаете, вы выглядите очень даже довольным и человечным. Может быть, вы и нас оделите своей новой благосклонностью?

Гаврила медленно повернулся. Его взгляд упал на Абакумова, словно платок на лужу, сжирая его напряженную выжидающую улыбку вместе с показным спокойствием. Не моргая и не отводя взгляда, он нащупал на коленях «Калашникова» и поднял ствол к животу.

Затем нажал на курок.

Из дула вылетело пламя. Комнату потряс выстрел. Пальто Киски дернулось и разлетелось в клочья. Ирина закричала. Группа распласталась на полу.