Пак Мингю - Коврижка

Пол Смит, акула пера из «Геральда», обладал инстинктивным чутьем на сенсации. Он сразу же решил установить слежку за современной экономической теорией, которая была нокаутирована Винсом. Та и в самом деле лежала под капельницей в Мэрилендском госпитале. «Я чую запах». — Пол Смит быстро напал на ее след. Из своей засады Пол видел, как современная экономическая теория под покровом ночи тайно покинула госпиталь. Перед ней тут же затормозило такси. «Следуйте за тем такси», — крикнул Пол водителю, заскакивая в следующее.

Из сенсации Пола вышел тривиальный репортаж: «Прошлой ночью современная экономическая теория, проследовав мимо „Ограниченного мышления“ Маршалла, неустанно передвигалась до двух горных цепей: Макроэкономика и Микроэкономика, — и далее по сбегающим с этих гор бесчисленным рукавам и ответвлениям. Рынок и сегодня находится в движении, и пусть за прорывом всегда следует шок, но, к счастью, у человечества есть ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ. Если у нас есть хоть капля совести, мы должны встать и послать несравненной труженице современной экономической теории наши аплодисменты». Пол Смит переехал в «Сливер».

На следующее утро в Мэрилендский госпиталь стали прибывать посланные со всех уголков страны 67 миллионов СТОЯЧИХ АПЛОДИСМЕНТОВ. Вопреки тому, что ожидалась великая давка, стоячие аплодисменты организованно рассредоточились по больнице, развернув волонтерскую деятельность в приемном покое, оказывая помощь на парковке, помогая мастурбировать 195 пациентам, изнывающим от скучной больничной жизни, а также они повязали двух извращенцев, притаившихся в женском туалете, и тем самым укрепили основы защиты прав женщин. СМИ стояли на ушах. Люди начали питать смутную надежду, что стоячие аплодисменты — это и есть та «невидимая рука», о которой говорил Смит. Через два дня обложку «Геральд» украсила фотография выздоровевшей современной экономической теории, выходящей из больничных дверей.

И спустя десять лет… гаитянская медиум Мариа Тамбалас заявила, что встретила Винса Туртурро. «Где вы его видели?» — «В древнеегипетском храме». — «В Древнем Египте?» — «Да. Он стал божеством. Это он подарил человечеству индустрию обслуживания. Со слезами на глазах он сказал: „Ведь все хотят кушать“». — «А вы слышали его песню?» — «Вы имеете в виду „Босс, та рука — это не моя рука“?» — «Да, именно „Босс, та рука — это не моя рука“».

Я закрываю книгу.

Опять неудача. Я закуриваю. Я уже проглотил почти половину «Шуточной экономики», которая, по словам друга, должна была дать хоть какой-нибудь эффект. В кишках не чувствуется никаких подвижек. Безнадега. В конце концов я поднимаюсь с унитаза. Стряхиваю пепел, натягиваю штаны, и на выходе из туалета — бумс! — я грохнулся на пол. Судорога! В правой икроножной мышце было такое ощущение, что гигантский, мутировавший от облучения хомяк крушит город. У меня проступили слезы. На пороге туалетной комнаты, в тесной комнатушке бок о бок, упав, лежали я, весенние лучи и «Шуточная экономика». Радиация… действительно опасна.

Нет стула. Когда прошло три дня, я думал, что это нормальное явление. Так прошло десять дней. Как же так? Разве такое бывает? — Я отправился в больницу. «У вас запор», — сказал врач как ни в чем не бывало. От его слов мне не стало легче, я вернулся домой с толстым пакетом лекарств. Из почтового ящика, в тот день напомнившего мне живот страдающего запором пациента, плотной пачкой торчали два еженедельника и семь квитанций.

Я пил лекарства, ходил в универ, встречался с подружкой, оплатил все семь квитанций, в туалете прочитал утренние газеты за все эти дни и два еженедельника. Однако стула все не было. Прошло полмесяца. Мне стало страшно. А есть ли такие люди, которые по полмесяца не ходят в туалет по-большому? За полмесяца внутри ничего не протухнет? Как кошка, которая беспокоится о судьбе Земли, я начал разминать живот. По моим ощущениям, живот… был иссушенный и обширный, как оголившаяся после испарения Мирового океана Земля. Внутри прощупывалось какое-то уплотнение вроде базальта и песчаника. От этого ощущения лицо мое окаменело, как аммонит в осадочной породе каменноугольной системы девонского периода палеозойской эры.

«Вы не желаете посетить колопроктолога?» — спросил у меня участковый терапевт с выражением, словно его постигла участь министра морского и рыбного хозяйства Республики Корея, перед титулом которого после испарения Мирового океана появилась приставка «экс». «Доктор, в чем дело?» Врач покачал головой. Я поспрашивал своих друзей, но они не знали никого, кто бы посещал колопроктолога. В мою голову невольно пришла мысль, что данный специалист не принимает студентов. Не станет ли это позором… на всю… жизнь? — думал я. «Тебя что-то беспокоит?» — спросила за обедом моя подружка. Глядя на рулет из жареного яйца и риса, я откровенно выложил свою проблему. Подружка слушала меня с непроницаемым лицом, а потом как брезгливо завизжит: «Ты что, обалдел? Такие вещи за столом рассказывать!» Сидя с поджатыми ногами, я был обижен и сконфужен, словно стал огромным, 179 сантиметров в диаметре, анусом.