Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Нет, внушал он себе теперь, главная загвоздка заключается не в его собственной семье, а в семье Батлеров. Его отношения с Эдвардом Мэлией Батлером были очень близкими. Каупервуд постоянно консультировал его насчет сделок с многочисленными ценными бумагами. Батлер владел пакетами акций таких предприятий, как Пенсильванская угольная компания, Делавэрско-Гудзонский канал, транспортный канал Моррис-Эссекс и Редингская железная дорога. По мере того как пожилой джентльмен осознавал значение и перспективы трамвайной системы Филадельфии, он принимал решение избавляться от других ценных бумаг на максимально выгодных условиях и вкладывать деньги в местные линии. Он знал, что Молинауэр и Симпсон уже делают это, а они были известными авторитетами в деловых кругах города. Как и Каупервуд, он имел представление о том, что если будет в достаточной мере контролировать ситуацию в этой области, то в конце концов сможет заключить партнерское соглашение с Молинауэром и Симпсоном. Тогда можно будет без труда добиться законодательных прав, предоставляющих выгоды для совместных линий. К этому можно будет добавить концессии на строительство новых линий и необходимое продолжение уже существующих. Продажа акционерных долей в других областях и приобретение появляющихся на рынке пакетов местной трамвайной сети были делом Каупервуда. Через своих сыновей Оуэна и Кэллама Батлер также планировал получить концессию на новую линию, разумеется, жертвуя огромные пакеты акций и наличные деньги в пользу других людей, чтобы обрести достаточное влияние для проведения новых законов. Однако это было нелегким делом, так как и другие понимали преимущества сложившейся ситуации. Кроме того, Каупервуд, усматривавший в этом замечательный источник прибыли, время от времени не забывал позаботиться о себе, выкупая акции, лишь часть которых затем отправлялась Батлеру, Молинауэру и остальным. Иными словами, он скорее стремился услужить самому себе, чем Батлеру или кому-то еще.

В этой связи схема, которую предложил Джордж У. Стинер, представлявший интересы Стробика, Уайкрофта и Хэрмона, которые предпочитали оставаться в тени, показалась Каупервуду заманчивой. Стинер собирался ссудить ему деньги из городской казны под два процента годовых или, если он откажется от любых комиссий, безвозмездно (посредник был абсолютно необходим из соображений безопасности), чтобы с помощью этих средств выкупить линию компании Северной Пенсильвании на Фронт-стрит, которая из-за малой протяженности – около полутора миль – и краткосрочности концессионного соглашения не приносила особого дохода и ценилась не очень высоко. В обмен на свои биржевые навыки Каупервуд должен был получить крупную долю акций, не менее двадцати процентов. Стробик и Уайкрофт знали владельцев, у которых можно было приобрести основную массу акций при правильной организации дела. Их план заключался в том, чтобы с помощью заемных денег из казначейства продлить срок концессии и продолжить саму линию, а потом, выпустив крупный пакет новых акций и воспользовавшись им как ипотечным залогом в «избранном» банке, вернуть основную сумму в городскую казну, получать доходы от линии по мере их поступления. С точки зрения Каупервуда, в этом не было особых проблем, если не считать, что акции распылялись по разным владельцам и ему оставалась лишь небольшая доля за все труды и умения.

Но Каупервуд был авантюристом. К тому же его финансовая мораль стала довольно специализированной и узкой в области применения. Он не считал разумным красть что-либо в тех случаях, когда акт завладения чужими деньгами или получения прибыли от них ясно и недвусмысленно считался кражей. Это было безрассудно и опасно, а потому неправильно. Но существовало множество ситуаций, где способы завладения деньгами и получения прибыли были сомнительны. Нравственность или безнравственность – по крайней мере, с его точки зрения, – зависела от условий, если не от климата. Здесь, в Филадельфии, существовала традиция (политическая, но не общепринятая), согласно которой городской казначей мог безвозмездно пользоваться деньгами города при условии, что основная сумма возвращалась в целости и сохранности. Городская казна и ее казначей были подобны медовому улью и пчелиной матке, вокруг которой роились трутни – местные политиканы, привлеченные надеждой на прибыль.

Одно неприятное обстоятельство в связи со схемой Стинера заключалось в том, что ни Батлер, ни Симпсон с Молинауэром, которые были фактическими начальниками Стинера и Стробика, ничего не знали об этом. Стинер и те, кто стоял за ним или представлял его интересы, действовали на свой страх и риск. Если сильные мира сего что-то узнают, это может отвратить их от подручных. Каупервуду приходилось думать об этом. Если бы он отказался от выгодных сделок со Стинером или с любым другим человеком, обладавшим влиянием в местных делах, то подрубил бы сук, на котором сидел, поскольку другие банкиры и брокеры с радостью взялись бы за такое дело. Кроме того, он не был уверен, что Батлер, Молинауэр или Симпсон когда-либо услышат об этом.