Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Рад слышать, что вы так считаете. Мне здесь очень нравится; возможно, поэтому у меня тут столько интересных занятий.

Прелесть ее рук и волос приводила его в восторг. Ощущая, что Эйлин не хватает светской утонченности, он напомнил себе, что красивой женщине нет надобности обладать особым интеллектом.

Дворецкий возвестил о прибытии мистера и миссис Эддисон. Эддисона вовсе не беспокоил визит к Каупервуду; ему даже нравилась мысль об этом. Положение этой супружеской четы в Чикаго было очень прочным.

– Как поживаете, Каупервуд? – с сияющим видом поинтересовался он и положил руку на плечо хозяина дома. – Очень любезно с вашей стороны удостоить нас своим присутствием сегодня вечером, миссис Каупервуд. Я уже почти год уговаривал вашего мужа привезти вас сюда. Разве он вам не рассказывал? (Эддисон еще не поведал своей жене подлинную историю Каупервуда и Эйлин.)

– Да, разумеется, – беспечно ответила Эйлин, чувствуя, что Эддисон тоже очарован ее красотой. – Мне тоже хотелось приехать. Если я не оказалась здесь раньше, то лишь по его вине.

Внимательно разглядывая Эйлин, Эддисон был вынужден признаться, что эта женщина выглядит потрясающе. Значит, вот кто был причиной судебного иска первой жены Каупервуда. Ничего удивительного. Что за прелестное существо! Он сравнил ее с миссис Эддисон, и его супруга оказалась в невыгодном положении. Она никогда не была такой поразительно красивой и прямодушной, как Эйлин, хотя, пожалуй, обладала большим здравомыслием. Ей-богу, если бы сейчас он мог найти такую женщину, как Эйлин! Жизнь засияла бы новым блеском. Тем не менее у него были женщины. Он действовал крайне осмотрительно и всегда добивался своего.

– Приятно познакомиться с вами, – обратилась к Эйлин миссис Эддисон, дородная женщина, увешанная драгоценностями. – Судя по всему, наши мужья стали добрыми друзьями. Нам надо почаще встречаться друг с другом.

Это была напыщенная болтовня ни о чем, принятая в любом светском обществе, и Эйлин чувствовала, что она быстро осваивается в местном обществе. Дворецкий внес огромный поднос с закусками и аперитивами и аккуратно оставил его на угловом столе. Затем подали ужин, и начались разговоры. Обсуждалось развитие города и новая церковь, которую Лорд строил в десяти кварталах отсюда; Рэмбо с юмором рассказал о нескольких сомнительных земельных сделках. Общая атмосфера была веселой и непринужденной. Между тем Эйлин прилагала усилия, чтобы заинтересовать миссис Рэмбо и миссис Эддисон. Последняя ей больше понравилась, но лишь потому, что с ней было проще разговаривать. Эйлин понимала, что миссис Рэмбо умнее и доброжелательнее, но стеснялась ее; в результате ей пришлось обратиться за поддержкой к мистеру Лорду. Он благородно поспешил ей на помощь и разговаривал обо всем, что приходило ему в голову. Все мужчины, кроме Каупервуда, думали только о красоте Эйлин, о белизне ее рук, о ее округлой шее и плечах, о роскошных густых волосах.

Старый Питер Лафлин, помолодевший благодаря восхитительным идеям Каупервуда, усердно зарабатывал деньги для нового предприятия. Он приносил с биржи множество интересных слухов и такие проницательные догадки о намерениях определенных групп и отдельных людей, на основании которых Каупервуд мог делать блестящие выводы.

– Черт возьми! Думаю, Фрэнк, я точно знаю, что затевают эти парни! – часто восклицал Лафлин наутро после долгих ночных размышлений в своей одинокой постели на Харрисон-стрит. – Эта шайка со скотного двора («скотный двор» подразумевал товарную биржу, а под «шайкой» он имел в виду большинство великих махинаторов, таких как Арнил, Хэнд, Шрайхарт и другие) снова нацелилась на кукурузу! Если не ошибаюсь, то ждать осталось недолго. Как думаете, а?

Каупервуд, усвоивший тонкости биржевых сделок на Среднем Западе, ранее неизвестных ему, и прилежно расширяющий свою осведомленность, обычно принимал мгновенные решения.

– Вы правы. Рискнем сотней тысяч бушелей. Думаю, цена на Центральной бирже в Нью-Йорке чрез несколько дней опустится на один-два пункта. Лучше занять короткую позицию.

Лафлин никак не мог понять, каким образом Каупервуд располагает информацией о местных и готов действовать так же стремительно, как и он сам. Он мог понять его опыт торговли акциями восточных штатов и его знание о делах, творившихся на бирже в Филадельфии, но как быть с Чикаго?

– Почему вы так думаете? – как-то раз спросил он Каупервуда, снедаемый любопытством.