Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Альберт, – тихо сказал он. – Сегодня утром я приобрел сертификаты городского займа для амортизационного фонда на шестьдесят тысяч долларов. Не будете ли любезны передать чек на эту сумму моему курьеру завтра утром или выписать его для меня прямо сейчас? Я получил ваше уведомление о запрете на дальнейшие покупки. Сейчас я возвращаюсь в свою контору. Вы можете просто внести в амортизационный фонд восемьсот сертификатов по курсу от семидесяти пяти до восьмидесяти долларов за штуку. Потом я пришлю вам титульный список.

– Разумеется, мистер Каупервуд, разумеется, – с готовностью отозвался Альберт. – Акции летят к черту, не так ли? Надеюсь, вы не сильно пострадали?

– Не так уж сильно, Альберт, – с улыбкой сказал Каупервуд, пока главный клерк выписывал чек. Он гадал, может ли Стинер случайно выйти из кабинета и помешать этому. Это была законная сделка. Он имел право получить чек при условии, что он разместил сертификаты на депозите у попечителя фонда. Он напряженно ждал и наконец, когда чек оказался у него в руке, испустил вздох облегчения. Ну вот, по крайней мере, теперь у него есть шестьдесят тысяч долларов, а вечерняя работа позволит ему собрать еще семьдесят пять тысяч долларов наличными. Завтра он снова посетит Китчена и Уолтера Лейфа, офисы «Джей Кук и Кº» и «Эдвард Кларк и Кº» – весь длинный перечень людей и контор, которым он задолжал деньги, – и выяснит, что можно сделать. Если бы у него только было время! Если бы он мог получить хотя бы неделю!

Но в этом критическом положении у него как раз не было свободного времени. С семьюдесятью пятью тысячами долларов, полученными в виде ссуды от друзей, и шестьюдесятью тысячами долларов, полученными по чеку от Стайерса, Каупервуд погасил свою задолженность перед Джирардским банком и положил тридцать пять тысяч долларов в домашний сейф. Затем он обратился с последней просьбой к банкирам и финансистам, но они отказались помочь ему. Впрочем, в этот час он не стал жалеть себя. Он посмотрел из окна своего кабинета на маленький двор и вздохнул. Что еще он мог сделать? Он отправил послание отцу, где попросил его прийти на обед. Он послал письмо своему юристу Харперу Стэджеру – они были одного возраста, и он ему очень нравился, – и попросил его тоже прийти на обед. Он проработал разные планы отсрочек, обращения к кредиторам и прочее, но, увы, не видел путей спасения от банкротства. Хуже всего было то, что дело о долгах городского казначея вело не только к публичному, но и к политическому скандалу. А обвинение в хищении средств казначейства, если не уголовное, то уж точно моральное, – самая большая опасность, грозившая ему.

С каким удовольствием его конкуренты будут распространять это обвинение! Он даже может встать на ноги, но придется начинать все сначала. Отец тоже пострадает. Скорее всего, он будет вынужден покинуть пост президента в своем банке. Такие мысли одолевали Каупервуда, пока он дожидался посетителей. Вскоре привратник объявил о прибытии Эйлин Батлер и Альберта Стайерса, прибывшего одновременно с ней.

– Пригласите мисс Батлер, – сказал он и встал. – Мистеру Стайерсу предложите немного подождать.

Эйлин вошла стремительно и энергично; как всегда, она была одета с показным щегольством. На ней был уличный костюм из золотисто-коричневой шерсти с темно-красными пуговицами, на ее голове красовалась красно-коричневая шляпка без полей с длинным пером того фасона, который ей очень шел. Шею украшало ожерелье из тройной нити золотых бусин. Ее руки были обтянуты кожаными перчатками, ноги обуты в красивые башмаки. Но в ее глазах отражалось детское горе, которое она безуспешно пыталась скрыть.

– Милый! – воскликнула она и протянула руки. – Что случилось? Позавчера я так много хотела узнать от тебя. Ты не собираешься разоряться, правда? Я слышала, как отец и Оуэн говорили о тебе вчера вечером.

– Что они говорили? – поинтересовался он, обняв ее одной рукой и спокойно глядя в ее беспокойные глаза.

– Знаешь, папа очень сердит на тебя. Он подозревает нас. Кто-то послал ему анонимное письмо. Он попытался выбить из меня правду вчера вечером, но у него ничего не вышло. Я все отрицала. Сегодня с утра я уже дважды приходила сюда, но тебя не было. Я очень боялась, что он может первым встретиться с тобой и ты что-нибудь расскажешь.

– Я, Эйлин?

– Ну, не совсем. Я так не думала. Не знаю, что и думать. Ох, милый, я так беспокоилась! Знаешь, я вообще не спала. Я думала, что я сильнее этого, но мне тревожно за тебя. Понимаешь, он усадил меня напротив окна в своем кабинете, чтобы лучше видеть мое лицо, а потом показал мне письмо. В первые мгновения я была так потрясена, что почти не помню, о чем я говорила и как выглядела.