Константин Курбатов - Еретик Жоффруа Валле

— Остановите его! — раздался крик. — Он сошел с ума!

Крепкие руки схватили Базиля, не дав ему приблизиться к Папе.

— Ты затрясся потому, — сказал Базиль, — что мои слова истинны. Ты знаешь это сам. Я жду твоего ответа на просьбу короля Франции Карла Девятого.

— Считай, что его просьба удовлетворена, — кивнул Папа.

— Прикажи освободить Жоффруа Валле и наших слуг.

Нервным жестом его святейшество подал знак, чтобы Жоффруа освободили.

— Прощайте, всемогущий владыка, — поклонился Базиль. — И последнее. Как истинный христианин…

Сильный прыжок к подножию папиного кресла оказался столь стремительным, что Базилю не успели помешать.

— …я должен поцеловать твою туфлю, — закончил Базиль, прижимаясь к папиной ноге.

Схватившись за сердце и выкатив глаза, первосвященник вскочил с кресла и тут же грузно опустился обратно.

— Вот… она, — пробормотал он. — Вот… Господи… Отведите меня в опочивальню. Я устал. У меня кружится голова. Врача! Скорее врача! И прикажите сыскать моего астролога. Скорее! Я задыхаюсь!

В то великолепное солнечное утро, в понедельник 18 августа 1572 года со всего города, со всех окраин и предместий стекался на остров Ситэ парижский люд. Каждому хотелось взглянуть на гугенота с католичкой, которые перед лицом Бога и церкви соединялись узами Гименея.

Необычный брак нес с собой долгожданный мир. А кроме того, королевская свадьба — это всегда богатая и бесплатная гулянка, на которой любой бездомный бродяга, нищий и калека мог до отвала набить брюхо и выпить столько вина, сколько вместит его бездонная утроба.

Толстопузые бочки с вином, окружавшие площадь перед собором Нотр Дам, ждали своего часа.

На огромном, затянутом зеленой материей помосте, на котором предстояло разыграть первую часть свадебного торжества, заканчивались последние приготовления.

Ковровая дорожка, по которой должны были пройти молодые, горела ярким пурпуром. Завершение представления намечалось в соборе при значительно более узком круге избранных. А толпе на площади тем временем должны были предоставить неограниченную возможность есть, пить и веселиться.

Помост, вознесенный над брусчаткой площади на полтора человеческих роста, пока пустовал. Пустовали и бесконечные столы, которым предстояло заполниться мясом, хлебом и зеленью. А к острову тянулись и тянулись все, кто мог ходить, — бедные и богатые, старые и молодые, здоровые и больные. Чтобы взглянуть на свадьбу века. Чтобы как следует набить брюхо. Чтобы, коль подвернется удачный повод, от души подраться. И чтобы во всю глотку пожелать молодым счастья и долголетия.

Лишь одно, казалось бы, пустяковое обстоятельство вызывало у парижан недоумение. Почему свадьбу назначили на понедельник? Кто по понедельникам играет свадьбы? Ой, не к добру это! Ой, худо может откликнуться! Поговаривали, будто на понедельнике настояла вдовствующая королева-мать. Она советовалась со своим астрологом графом Бридуа, и тот якобы назвал точную дату — 18 августа.

Больше всех весть о точном назначении срока свадьбы пришлась не по душе невесте. Раз назначен точный срок, значит, уже не отвертеться.

— Вы меня обманули! — кричала на мать Маргарита. — Я доверилась вам и ничего не предприняла сама. А я могла бы предпринять. Если бы не вы, я бы сама сумела расстроить эту мерзкую свадьбу. Умереть должна была не Жанна, а ее сыночек! И пускай бы Карл докапывался, отчего Наварра протянул ноги.

— Я не думала, дочка, что так скверно получится, — оправдывалась Екатерина Медичи. — Но Наварру пока трогать нельзя. Гугеноты еще слишком сильны. Мы метили в другого человека. И я положилась на одного верного слугу. Он метко стреляет, но, увы, оказалось, слишком медленно заряжает мушкет. Он не успел сделать то, что ему поручили. Но поверь мне, он сделает это.

— Что он сделает? — визжала Марго. — Вы снова потчуете меня обещаниями! Я больше не верю вам!

— Иди спокойно к аналою, дочка, — успокаивала ее мать. — Граф Бридуа заверил, что ты скоро останешься вдовой. По-моему, молоденькая и красивая вдовушка во сто крат привлекательнее любой девицы.

— Но вы сами говорите, что Наварру трогать нельзя. Каким же образом я останусь вдовой?

— Сейчас его трогать нельзя, — глубокомысленно подвела итог королева. — Потому на первый раз мы прицелимся в другого человека. Вслед за которым неминуемо последует Наварра. Иди, дочь моя, и не сомневайся. Бог не оставит тебя Своей милостью.