Лев Мечников: Записки гарибальдийца

Из переписки Скарятиной с Герценом возникает образ мятущейся женщины: она, в действительности, пыталась даже покончить жизнь самоубийством, о чем сообщала Герцену. Вскоре «события разворачиваются с головокружительной быстротой: Ольга бросает своего безупречного мужа, его миллионы, сделанные на золотых приисках Енисейска, названных им «русской Калифорнией», и уходит к нервному, бедствующему, хромому вследствие болезни, перенесенной в детстве, а теперь еще и ранения, поручику-гарибальдийцу. Скандал разразился невероятный. Оскорбленный Владимир Скарятин покидает Италию, оставив там бывшую жену и пятилетнюю дочь» [17] Там же. .

Положение Мечникова осложнилось. Необыкновенно талантливый, обладавший огромной любознательностью и разного рода талантами (включая литературный), он с целью содержания Ольги и ее дочери был вынужден заниматься поденным трудом. В Италии он становится persona non grata и его высылает полиция, что документирует Н. Варварцев [18] Varvarcev M. Lev Mečnikov e l’Italia // Mečnikov L. I. Memorie di un garibaldino russo / a cura di R. Risaliti. Moncalieri: CIRVI, 2011. P. 55–56. . Лев и Ольга переезжают в Женеву, где, несмотря на поддержку русской эмигрантской среды, Мечникову едва удается сводить концы с концами.

Вероятно, в такой обстановке у него родилась идея отправиться корреспондентом в Испанию, где назревала революционная ситуация. Оттуда он шлет серию статей, опубликованных в «Отечественных записках». Политически он всё более сближается с идеями народничества и социализма, хотя и отмечает у нового революционного поколения, вместе с готовностью на героизм, чуждый ему «догматизм, аскетизм и фанатизм» [19] Из переписки деятелей освободительного движения. Материалы из архива Л. И. Мечникова / Публ. А. К. и О. В. Лишиных // Литературное наследство. Т. 87. М.: Наука, 1977. С. 471. .

Вместе с тем, в период с 1864 по 1874 гг. эмигрант опубликовал множество текстов по Италии. На том этапе его интересы сместились в сторону литературы, однако со свойственной ему глубиной и проницательностью он помещает филологию в историко-политический контекст. Вероятно, сознавая свое собственное устремление сочетать общественный пафос с литературой, Мечникова интересуют в первую очередь писатели-патриоты, такие, как Джузеппе Джусти и Франческо Доменико Гуерацци. Он пишет также, в сходном ключе, важный очерк о политической мысли в итальянской литературе, от Данте Алигьери до Чезаре Бальбо.

Ради достойного заработка Мечников решается на другое, воистину героическое, с научной точки зрения предприятие – выучив японский язык, получить кафедру в Японии, что ему и удалось сделать, в 1874 г. Он не мог поехать в Японию через Россию, и поэтому отправился туда через США, где принял гражданство. Пробыв в Стране восходящего солнца два года, он завоевал уважение коллег, досконально изучил местную культуру и собрал материал для будущей книги. Однако его здоровье окончательно пошатнулось и ему предписали вернуться в Европу. Итогом его японского опыта стала выпущенная в 1881 г. книга «L’Empire Japonais» – почти 700-страничный трактат, с собственноручно выполненными географическими картами, рисунками в японском стиле и редкими тогда фотографиями. С изданием помог коллега и покровитель Мечникова, видный французский географ Элизе Реклю. Монография о Японии получила заслуженную известность, но следует напомнить, что неутомимый исследователь опубликовал еще с десяток книг о восточных народах и их языках, став пионером и в востоковедении.

Снова обосновавшись в Швейцарии, Лев пишет множество статей на различные географические, этнографические и культурологические темы. Он становится секретарем издаваемой Реклю 19-томной «Nouvelle Géographie Universelle» [ «Новая всемирная география»]. Он много пишет и в русскую прессу, но под псевдонимами (Эмиль Денегри, Виктор Басардин, А. Д., В. Б. и др.) Среди важных его работ того периода – «Душевная гигиена» (1878), «Культурное значение демонизма» (1879), «Вопросы общественности и нравственности» (1879), «Жан-Жак Руссо» (1881), «Школа борьбы в социологии» (1884).

В 1881 г. под псевдонимом Виторио [20] По правилам надо: Витторио; остается гадать, сознательно ли Мечников допустил эту неточность. Отолини он публикует роман «Гарибальдийцы», где отразились в беллетризированной форме те же самые события, которые описаны в публикуемых нами «Записках». В начале 80-х гг. он создает главный труд своей жизни, опубликованный по-французски уже посмертно – книгу «Цивилизация и великие исторические реки» с анализом устройства общества и освоения им географической среды (на русский язык книга была переведена дважды в 1898 и в 1924 гг.). Согласно автору, подневольные союзы людей могут освоить только исторические реки (Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Янцзы, Хуанхэ), подчинённые – уже средиземные моря, и только свободные народы – океаны. Его заветом будущему можно считать следующее слова: «Смерть или солидарность – других путей у человечества нет. Если оно не хочет погибнуть, то люди неизбежно должны прибегать к солидарности и к общему коллективному труду для борьбы с окружающими неблагоприятными условиями физико-географической среды. В этом заключается великий закон прогресса и залог успешного развития человеческой цивилизации».