Лев Мечников - Записки гарибальдийца

Кругом всё было тихо, спокойно, лист не шелохнется. Месяц светил ясно и чисто. Изредка фырканье лошади или удар подковы о шоссе нарушали это полное молчание ночи. Мало-помалу я предался сладкой задумчивости, от которой недалеко было и до дремоты. Долго ли я находился в этом состоянии, не знаю. Вдруг выстрелы раздались невдалеке, – а мне так показалось, что над самым ухом, – и конский галоп послышался в стороне. Я вдруг проснулся и не зная, что предстояло мне делать, сказал по-итальянски какую-то пошлую ободрительную фразу, которой венгерцы, вероятно, и не поняли.

В это время несколько всадников показались перед нами на дороге. Я взял с собою унтер-офицера и поехал к ним навстречу. Оказался наш же капитан. «Куда забрались, проклятые! – ворчал он. – Ну, ребята, теперь домой. Направо кругом». Мы воротились около трех часов ночи. Я отправился по темным комнатам штаб-квартиры отыскивать уголок, где бы провести остаток ночи, но все, на чем только можно было улечься с каким-нибудь комфортом, было занято. Наконец, утомленный, я бросился на попавшееся кресло и заснул мертвецким сном.

Город Санта-Мария расположен на том самом месте, где находилась Капуя, в которой зимовал Аннибал [81] Итальянизм: Ганнибал, карфагенский полководец. , но или сам город, или вкусы солдат с той поры изменились, только в настоящее время стоянкой там трудно изнежить какое бы то ни было войско. С тех времен уцелели еще некоторые постройки, как например, на дороге в теперешнюю Капую, шагах в полутораста от Санта-Марии, вы увидите огромную арку в виде триумфальных ворот. Правая часть одного из сводов сверху обвалилась, но вообще постройка эта сохранилась очень хорошо.

В одной из ниш поставлена, верно еще в средние века, каменная мадонна, а в другой едва можно разобрать окончание какой-то латинской надписи. Направо от этой арки, шагах в двухстах, на небольшом возвышении, находятся развалины амфитеатра, называемого Кампана. Линия между амфитеатром и аркой, и дальше до станции железной дороги, представляла наш фас к неприятелю. На этих трех главных пунктах были расположены аванпосты, а между ними расставлено несколько пикетов. Положение это было очень невыгодно, и при этих условиях местности, не имея чем укрыться, мы вряд ли могли бы устоять против неприятеля, если б он вздумал атаковать нас.

Мне поручено было укрепить эту позицию, и притом в самом скором времени. У нас и в помине не было никаких саперных или инженерных команд. Я обратился к синдику с требованием рабочих в таком числе, сколько можно достать с платою по 40 грано [82] Грано – монета Неаполитанского королевства, затем королевства Обеих Сицилий. (около 40 коп. сер.) в день. Часа через полтора посланный возвратился, торжественно ведя полдюжины ребятишек и нескольких чуть двигавших ноги стариков. Все они были перепуганы, словно их вели на казнь. Выбрав постарше из мальчишек, я послал их рубить колья, а остальных отправил по домам. К синдику я обратился со вторичным требованием, и он опять прислал партию вроде первой, и это повторялось несколько раз. Наконец колья нарублены, шнуры натянуты, но нет ни лопаты, ни землекопов. Пришлось самому отправиться в город и принять решительную меру.

Взвод национальной гвардии был послан на Piazza del Mercato [83] Рыночная площадь. с поручением силой забирать всех годных на фортификационные работы, если сами не захотят идти за обещанную плату, которая вдвое превышала обыкновенную поденную цену. Эта мера, как вообще крутые и решительные меры в подобных случаях, имела большой успех. Я оставил синдику небольшую записку, в которой изложил свои требования, с приглашением исполнить их в течение шести часов, то есть до заката солнечного, так как время уже перешло за полдень.

Правда, требования эти могли быть довольно удобно исполнены в полчаса времени. Дело состояло в присылке съестных припасов, то есть сыра, вина и хлеба на всё количество рабочих, и потом в закупке некоторых землекопных и других орудий. В случае замедления или неточного выполнения, я угрожал подачей рапорта командующему линией, чего особенно боятся все мирные власти в военное время. Возвратившись к работам, я нашел целую толпу, смиренно стоявшую под прикрытием национальной гвардии. Между ними было несколько джентльменов и дам, пришедших добровольно принести свою лепту труда на пользу отечества. Выбрав годных к работе, которых оказалось человек до пятидесяти, я распустил остальных, а двух священников, нескольких маменькиных сынков и двух или трех женщин, непременно желавших остаться, пригласил вязать фашины [84] Перевязанные связки прутьев. .