Михаил Меньшиков - Письма к ближним

Россия должна быть благодарна С.Ю. Витте за его веру в Россию. Только уважая народ, только твердо уповая в его внутреннее могущество, в гений расы, можно было отважиться на политику, столь похожую на народный подвиг.

Прочтя книгу г. Бориса Гегидзе, я подумал: вот вещь, которую надо советовать прочесть старшему поколению, нашим государственным людям и всем, кому судьба России сколько-нибудь близка к сердцу. Не подумайте, что я рекомендую великую книгу, вовсе нет. Она написана не без таланта, но и только. Автор ее, совершенно неизвестный юноша, как говорят, студент, начинающий сотрудник «Русского богатства». Книжка его ужасна. Это настоящий «скорбный лист», история нравственной болезни нашей интеллигенции на почве застарелых ее пороков. Книжка ужасна, и поэтому-то я ее рекомендую всем, кто любит Россию: слишком необычайной важности тема, слишком дорог для всех мир, описываемый г. Гегидзе. Мир этот – университет, студенчество, правда, только петербургское. Но ведь нравы всюду те же, они устанавливаются со скоростью эпидемий.

Казалось бы, что можно нового сказать о студентах? Большинство были сами студентами, студенты живут среди нас. Да, они живут среди нас, но мы совершенно не знаем ни жизни их, ни психологии, ни идеалов. Те шумные студенческие беспорядки, которые сколько лет волновали общество, они явились совершенно неожиданными, по крайней мере для большинства публики. Беспорядки всегда были, но кто мог предполагать их связь, например, с еврейским движением, с марксизмом, и те формы обструкции, которые и на Западе еще новость? Вообще, мне кажется, следует прислушаться к молодежи: это именно тот возраст, когда люди ярко видят и ярко запоминают. Может быть, одна молодежь живет настоящим: старшее поколение живет наполовину прошлым, жизнью своей мелькнувшей молодости, того, что было, да сплыло. Разбившись по специальностям, зарывшись с головой в работу, в службу, мы, пожилые люди, плохо наблюдаем гремучий бег жизни. Она идет мимо нас, молодая, своевольная, и надо помолодеть, чтобы участвовать в ее потоке. Что талантливая молодежь зорче взрослых, особенно видно в искусстве, в литературе. Разве Пушкин, Лермонтов, Грибоедов были не молодежь? Когда старики молчали, совсем юный Григорович увидел то, что показалось для всех великой новостью – Антона Горемыку, – и от него пошло наше народничество. Молодой Тургенев «открыл» крепостное право, мечтательных русских женщин и плохих героев из дворян. И ничего уже более яркого в свои старые годы не открыл. У Л. Толстого, у Достоевского, у Гончарова только ранние наблюдения и драгоценны. Вообще, художники всю жизнь описывают то, что видят в своей юности. Когда «уловлять» новую жизнь берутся старые романисты, вроде г. Боборыкина, то это выходит довольно плохо. Истинные художники, исчерпав свои молодые впечатления, обыкновенно останавливаются, перестают писать. Старое поколение в обществе напоминает главный штаб армии: оно имеет власть и мудрость, оно вмещает знание веков, оно руководит жизнью, но стоит за фронтом. Авангард, разведочная служба и самая тягость битв лежат на молодежи; фельдмаршалы тут зависят от адъютантов и вестовых. Поэтому и в литературе, и в искусстве, мне кажется, нужно с величайшим вниманием прислушиваться к даровитой молодежи, порою являющейся с докладами обществу. Помните, как неожиданно было даже для Пушкина появление молодого Гоголя и какую бездну интересного последний нашел в таких всем известных лицах, как городничий, судья, помещик? В наше время г. Горький взял с улицы примелькавшегося всем босяка и поставил его в таком ракурсе, что тот показался неожиданностью, прямо сногсшибательной. Книжка г. Гегидзе по своей необычайной искренности, по задаткам таланта, по молодости автора заслуживает и с этой стороны внимания. Она производит впечатление скандала, как и рассказы г. Горького, но, как и эти рассказы, едва ли писана для скандала. От ее героя разит тем же распутством, тем же пьяным ожесточением и тем же отчаянием, как и от героев г. Горького. Читаешь о студентах, но как будто читаешь о босяках, хотя одетых в мундиры и шинели. Кроме костюма, образ жизни, этика, философия, психология тут сплошь босяцкие. Хотя г. Гегидзе всех товарищей подводит под один ужасный знаменатель, но, конечно, это обобщение поспешное и никто ему не поверит. Но уже и то печально, что есть слишком заметный и все растущий слой неучащейся, пьяной и распутной молодежи, который вносит «мерзость запустения» в святое место.