Иван Беркутов - Собибор. Восстание в лагере смерти

– Да все мы знаем, где офицерский дом! – воскликнул нетерпеливый Цыбульский. – На что он нам? Мы что, будем там ночевать?

Это было сказано с такой горячностью, что многие невольно улыбнулись. Однако Печерский остался серьезным.

– Нет, Борис, ночевать мы там не будем, – сказал он. – Но меня очень интересует поле за этим домом. Мне кажется, его не должны минировать так же, как остальные участки. Вдруг туда выбежит заключенный, взорвется – и осколки попадут в господ офицеров? Нет, думаю, что поле там заминировано только сигнальными минами, вхолостую.

– Ага, значит, там можно прорваться! – воскликнул Калимали.

– Да, можно! Здесь, у офицерского дома, мы и прорвем проволочные заграждения. Те, кто будут идти впереди, будут нести с собой доски, крупные камни – и бросать их перед собой.

– Зачем? – удивился Лейтман. – Ведь ты сказал, что мины там сигнальные…

– Это только мое предположение. А как на самом деле, я не знаю. Но даже сигнальная мина, взорвавшись под ногами, может оглушить. Лучше предусмотреть худший вариант. Поэтому мы понесем камни и доски. Мины, какие там есть, взорвутся, и дорога будет очищена.

Печерский закончил, оглядел собравшихся.

– Таков мой план, – сказал он. – Лучшего варианта я не вижу. Пусть каждый подумает, сможет ли он как следует выполнить то, что ему поручено.

Он сделал паузу, подождал, не последует ли возражений, замечаний. Особенно он ждал возражений со стороны Лео и его соратников. Может, они опять заведут свою знакомую песню «Мы мирные евреи, воевать не умеем, мы никого не сможем убить»? Но нет, все молчали. Тогда Печерский сказал:

– Завтра вечером встретимся в последний раз. Будет последнее совещание. И послезавтра выступаем. Помните, что никому – ни жене, ни брату, ни кому-то другому – вы не должны и словом обмолвиться о том, что здесь услышите. Сейчас, в последний день, огласка для нас подобна смерти.

И снова никто ничего не сказал. Все стали молча расходиться.

А Печерский в последний день перед выступлением решил проверить еще один важный момент. Он хотел получить ответ на вопрос: есть ли у охранников, не заступивших в караул и сидящих в своей казарме, патроны?

Этот вопрос возник вот отчего. Еще только прибыв в лагерь и присматриваясь к его порядкам, Печерский заметил, что охранникам, когда они заступают в караул, офицер выдает по пять патронов. А затем они передают эти патроны следующему составу караульных. Выходит, у тех охранников, что ходят по лагерю или сидят в казарме, патронов в винтовках нет? Если так, то охранники, сидящие в казарме, для восставших не опасны.

Это надо было проверить. Для этого надо было попасть в казарму, когда там никого не будет, и осмотреть подсумки нескольких охранников. Сделать это можно было под видом какого-нибудь мелкого ремонта в казарме. Тут и мог пригодиться капо Бжецкий, перешедший на сторону восставших.

Печерский изложил ему суть дела. И на следующее утро Бжецкий явился в столярную мастерскую и раскричался на мастера, почему в казарме, где находятся охранники, плохо закрываются двери.

– Откуда мне знать? – оправдывался мастер Янек. – Ведь у нас нет доступа в казарму.

– Всегда у вас найдутся оправдания! – возмущался Бжецкий. – Дайте мне кого-нибудь из мастеровых – да хоть вот этого русского, – и я проведу его в казарму.

И Бжецкий ткнул пальцем в Печерского. Тот послушно взял ящик с инструментами и пошел вместе с капо. Когда пришли в казарму, Бжецкий встал у двери, а Печерский направился в помещение, где хранились винтовки. Взял одну, заглянул в магазинную коробку – пусто. Патронташ, лежавший на полке, был также пустой. И с другой винтовкой была та же картина.

Выходит, его предположение было правильным, и охранники, вернувшиеся к себе в казарму, не представляют угрозы для восставших. Особенно если тем удастся добыть оружие…

Вернувшись в столярную мастерскую, Печерский поднялся на чердак. Оттуда хорошо просматривалась местность рядом с лагерными воротами. Слева от ворот виднелась станция, за ней – полотно железной дороги, дальше лес. Вдоль дороги валялись привезенные недавно бревна. Там работали поляки: грузили бревна на телеги и увозили. Справа местность была пустынной. Стало ясно: бежать надо вправо.

Тем вечером в мастерской прошло последнее совещание. Оно было коротким. Все уже знали свои задания, знали, где они должны находиться и что делать. Печерский заявил, что на следующий день, 13 октября, он назначает выступление. Вопросов никто не задавал, все молча разошлись.