Такэси Кайко - Гиганты и игрушки

Но даже и он не совсем представлял себе, как велика и опасна темная сила, захлестнувшая леса и равнины. Крысы рвались на поверхность, как взбушевавшиеся грунтовые воды, они растекались по рощам, полям, речным поймам и берегам озер. С ними не было сладу. В подземном царстве свирепствовал голод, и полчища серых разбойников совершенно осатанели. Они шастали по дорогам средь бела дня и даже не думали убегать, заслышав шаги человека. Стояла ранняя весна, снег только что сошел. Злаки и травы едва успели дать всходы, а семена низкорослого бамбука давно уже кончились. Гонимые голодом, крысы бесчинствовали. Днем, при ярком солнечном свете, их наглые своры взбирались на крыши крестьянских домов и рвали солому, в амбарах набрасывались на людей; кусали спящих детишек, оставляя у них на щеках кровавые полосы.

Сюнскэ казалось, что он борется с многоголовой гидрой. Панический страх охватил не только сельских жителей, но и горожан. В город ринулись полевые крысы. Обычно они проводят лето в полях, к осени возвращаются в город, а с наступлением весны вновь покидают его: зимовать под открытым небом — не в их обычае. Но на этот раз все пошло кувырком: прошлой осенью низкорослый бамбук дал семена, а снег выпал рано, — вот они и остались на зиму в поле. К весне все запасы корма кончились, и чудовищно расплодившиеся голодные крысы устремились в покинутые ими дома. Никто не видел, как они проникали в город. Пробирались, должно быть, ночною порой по канавам, по сточным трубам, через проломы и щели в стенах домов. Крысы кишели повсюду — на городской свалке, в глубине глухих переулков, у помоек, в отхожих местах. Горожан охватил ужас.

Не помогали ни капканы, ни химикаты, ни ласки. Поначалу, когда была создана комиссия по борьбе с крысами и Сюнскэ энергично взялся за дело, горожане воспрянули духом. Но потом, когда стало ясно, что его лихорадочные усилия бесплодны, началась паника. Сослуживцы опять выражали Сюнскэ недоверие и презрение. Один, например, недвусмысленно обвинил его в разгильдяйстве. Словно не видя, что Сюнскэ разрывается на части, — беспрерывные заседания, беготня из отдела в отдел, прием целой армии жалобщиков, бессонные ночи за рулем грузовика с химикатами, — этот тип упрямо твердил одно: надо было в прошлом году энергичнее драться за отвергнутый проект. Сюнскэ, сохраняя на побледневшем, осунувшемся лице обычную слабую усмешку, отвечал ему очень спокойно. А внутри у него все дрожало от острой ненависти. Он готов был убить этого дурака.

Как-то вечером заведующий научно-исследовательским отделом пригласил Сюнскэ в ресторан. Давненько он там не бывал! Мягкий свет, приглушенная музыка словно снимали глубокую многодневную усталость. Водка была холодная, в бокале плавал кусочек льда. Тонкий, брызжущий свежестью аромат лимона приятно щекотал нос. Сюнскэ, смакуя, пил обжигающий хрустально прозрачный напиток. Заведующий потягивал хайболл и молчал. Ему тоже изрядно досталось в последнее время. Хоть они и работали в одном здании, но с тех пор, как началась паника, виделись очень редко. Когда бокалы были наполнены по второму разу, они наконец разговорились.

Сюнскэ сокрушался о загубленных крысами лесах, подробно рассказывал обо всем, что успел до сих пор предпринять. Поделился и новой своей идеей: надо спешно привлечь школьников — они будут разбрасывать химикаты в лесу и в поле; за каждую уничтоженную крысу им будет выплачиваться премия.

— Не знаю, что это даст. Ясно одно — надо вовлечь в борьбу население. Крысы накатываются неудержимой лавиной. На месте одной убитой появляется десять новых.

Ученый слушал его и молча кивал. Потом сказал со смущенным видом:

— Подумать только, а я ведь тебя недооценивал.

— Вот как?

— Видишь ли, после истории с проектом я решил, что ты это дело забросил. Ты же тогда совсем не протестовал. У меня создалось впечатление, что ты на все махнул рукой. Я так и видел: придет весна, начнется крысиное нашествие, а ты станешь потирать руки и злорадствовать — вот вам, допрыгались. Считал тебя этаким гнусным типом.

Сюнскэ глотнул водки. Ему вдруг захотелось излить душу. По крайней мере, человек этот не бросает ему дурацких обвинений, не то что его сослуживцы — те с перепугу совсем обалдели, — и потом, ведь это он первый рассказал Сюнскэ о гигантских масштабах надвигающегося бедствия. А когда на работе все презирали Сюнскэ, подтрунивали и даже издевались над ним, это он, зав научным отделом, щедро снабжал его всеми необходимыми материалами…