Дороти Паркер - Новеллы

— Подожди, не вешай трубку, — сказала она. — Прошу тебя. Поговорим еще минутку, только минутку…

— Дорогая, нужно кончать, — сказал он. — Тут ребята все ждут очереди. Увидимся через неделю, около пяти. Пока.

Затем раздался щелчок, — телефон разъединили. Она медленно положила трубку, глядя на нее так, словно в ней была причина всех недоумений, разрушенных надежд и разлуки с ним. Через эту самую трубку она услышала его далекий голос. Все эти месяцы она старалась не думать о том огромном пустом пространстве, которое их разделяло; а теперь этот далекий голос доказал ей, что она только об этом и думала. Разговор был коротким и деловым. И в трубке раздавались веселые молодые голоса, голоса, которые он слышит каждый день, а она нет, голоса тех людей, с которыми он разделяет свою новую жизнь. И он послушался их, а не ее, когда она попросила его не вешать трубку. Она сняла руку с аппарата и отвела ее в сторону, с омерзением растопырив пальцы так, словно дотронулась до чего-то ужасного.

Пора прекратить эти глупости. Если постоянно выискивать что-нибудь, что причиняет боль и заставляет чувствовать себя несчастной и никому не нужной, то находить это с каждым разом становится все проще и в конце концов уже не замечаешь, что сама же этого искала. Одинокие женщины часто достигают в этом большого мастерства. Она не должна пополнять собой их унылые ряды.

Почему она, собственно, так огорчилась? Если времени на разговор у него не было — значит, не было, и тут уж ничего не поделаешь. Ведь он успел сообщить ей, что приедет сказать, что скоро они будут вместе. А теперь она сидит и сердито смотрит на телефон, на добрый, верный телефон, который принес ей такую приятную весть. Они увидятся через неделю. Всего лишь через неделю. Она почувствовала, как по спине у нее пробежали легкие мурашки, как будто раскручивались в спирали маленькие пружинки.

Надо, чтобы каждая минута этого отпуска была радостью. Она вспомнила, какое нелепое смущение нашло на нее, когда он приехал домой прошлый раз. Тогда она впервые увидела его в военной форме. Он стоял вот тут, в их маленькой квартире, бравый незнакомец в непривычном щегольском наряде. До его ухода в армию, они за всю свою совместную жизнь не провели порознь ни одной ночи, но, когда она увидела его в этой форме, она опустила глаза и начала смущенно мять носовой платок, не в силах выдавить из себя ничего, кроме каких-то нечленораздельных звуков. На этот раз они не должны так попусту терять драгоценные минуты. Нелепая застенчивость не должна украсть ни одного мгновения из этих прекрасных двадцати четырех часов, когда они будут вместе. Всего только двадцать четыре часа…

Нет, так думать нельзя, так не стоит думать. Именно таким образом она в прошлый раз все испортила. Как только застенчивость прошла и она снова почувствовала себя с ним как прежде, она начала считать минуты. Ее так переполняло отчаянное сознание того, что часы бегут — осталось всего двенадцать, всего пять, о господи, всего один час, — что веселому и спокойному настроению не оставалось места. Она потратила время, которое могло бы стать чудесным, на сетование по поводу того, что оно уходит. Когда наступил последний час, она казалась такой удрученной, говорила так медленно и печально, что он даже рассердился, что-то резко ей ответил, и произошла ссора. Тут он заторопился к поезду, они не обнялись, не сказали друг другу на прощанье нежных слов. Он подошел к двери, отворил ее и стал, прислонившись к косяку плечом, встряхнул свою фуражку и старательно надел ее, слегка надвинув на один глаз и на ухо. Она молча стояла посреди комнаты и безразлично смотрела на него. Когда фуражка его оказалась как раз на том месте, где ей надлежало быть, он взглянул на жену.

— Ну, — сказал он и откашлялся. — Мне, кажется, пора отправляться.

— Конечно, пора, — ответила она.

Он внимательно посмотрел на часы.

— Я как раз успею, — сказал он.

— Конечно, успеешь.

Она отвернулась, словно пожав плечами, подошла к окну и выглянула, казалось, для того, чтобы посмотреть, какая погода. Она услышала, как громко захлопнулась дверь, а затем раздался звук спускающегося лифта. Когда она поняла, что он ушел, невозмутимый и безразличный вид ее как рукой сняло. Она стала бегать взад-вперед по квартире, мучиться и рыдать.

Затем она два месяца провела в раздумьях о том, что произошло и как получилось, что она сама все разрушила. По ночам она плакала.

Нет, она не должна больше об этом думать. Она получила хороший урок; можно забыть о том, как она его получила. На сей раз его отпуск пройдет чудесно, они сделают все, чтобы он сохранился у них в памяти навсегда. Она может все поправить — они снова будут вместе двадцать четыре часа. В конце концов это не такой уж маленький срок; конечно, если не представлять его себе в виде коротенького ряда часов, которые осыпаются словно бусинки с порванной нитки. Надо представить себе целый длинный день и целую длинную ночь, наполненные радостью и счастьем, и тогда просто не поверишь, как тебе повезло… Много ли найдется людей, у которых были вот такие день и ночь, радостные и счастливые, воспоминания о которых они всегда хранят в своих сердцах?