Дороти Паркер - Новеллы

Дороти Паркер не пишет о революционерах, не рассказывает о людях, воодушевленных идеями социального протеста. В своей среде она не встречала таких. Она увидела настоящих героев в Испании, но не смогла найти их у себя на родине.

Однако мы понимаем, что в этом ее беда, а не вина. Об этой существенной слабости, — типичной, увы, для очень многих писателей буржуазного мира, — нельзя не сказать, говоря о произведениях Дороти Паркер. Но прежде всего нас привлекает то, что составляет силу и достоинство творчества талантливой и своеобразной американской писательницы. Рассказы Дороти Паркер воплощают замечательное мастерство честного и гуманного художника. Она умеет хорошо наблюдать и немногими, очень экономными средствами воспроизводить человеческие характеры и судьбы, в которых отражаются типические, своеобразные черты, глубокие внутренние закономерности общественной жизни современной Америки.

Именно поэтому ее творчество становится неопровержимым, убедительным разоблачением всех как откровенно реакционных, апологетических, так и замаскированных ревизионистским объективизмом, лживых мифов о прелестях пресловутого американского образа жизни.

Л. Копелев

Хейзел Морз была крупной белокурой женщиной того типа, который заставляет некоторых мужчин, когда они употребляют слово «блондинка», прищелкивать языком и лукаво подмигивать. Она гордилась своими маленькими ножками и страдала из-за тщеславия, вынуждавшего ее покупать тупоносые туфли на высоком каблуке и возможно меньшего размера. У нее были белые мягкие, покрытые бледными пятнами загара руки, а пальцы — длинные, трепетные с овальными выпуклыми ногтями привлекали внимание своей прекрасной формой. Кольца только портили их.

Она не любила предаваться воспоминаниям. В тридцать пять лет прошлое представлялось ей смутной вереницей дней, туманной кинолентой, рассказывающей о жизни незнакомых людей.

Когда ей было за двадцать, умерла ее мать — вдова (все это было как в тумане), и Хейзел стала работать манекенщицей в оптовом магазине готового платья. В те времена крупные женщины были еще в моде, а она была тогда цветущей, стройной, с высокой грудью. Работа не утомляла ее, и она заводила знакомства со многими мужчинами и провела с ними немало вечеров, смеясь их шуткам и восхищаясь их галстуками. Мужчинам она нравилась, и она не сомневалась в том, что женщины должны дорожить их вниманием. Она считала, что популярность стоила всех тех усилий, которые приходилось вкладывать, чтобы добиться ее.

Вы нравитесь мужчинам, потому что с вами весело, а когда вы им нравитесь, они приглашают вас — вот так все и идет. И она умела быть веселой. Она была «мировой девочкой». А мужчины любят «мировых девочек».

Никакое другое развлечение, более простое или более возвышенное, не привлекало ее. Ей никогда не приходило в голову, что она могла бы заняться чем-нибудь более полезным. Ее жизненный кругозор был совершенно таким же, как и у других полных блондинок, ее подруг.

Когда она проработала несколько лет в магазине готового платья, она познакомилась с Херби Морзом. Это был худой, подвижный, привлекательный мужчина, с мелкими веселыми морщинками у блестящих карих глаз; у него была привычка яростно обкусывать кожу вокруг ногтей; он любил выпить, и это забавляло Хейзел. При встрече она обычно намекала ему на его вчерашнее состояние.

— Ну и номер вы выкинули, — говорила она с легкой усмешкой, — я думала — умру от смеха, когда вы официанта танцевать приглашали.

Он понравился ей с первой встречи. Для нее было истинным удовольствием слушать его быструю неразборчивую речь; ее восхищало его умение вставить подходящую фразу из водевиля или юмористического журнала; уверенное прикосновение худощавой руки Херби наполняло ее блаженной дрожью; ей хотелось провести рукой по его напомаженным волосам. Херби тоже сразу почувствовал влечение к ней. Они поженились через полтора месяца.

Она была в восторге от того, что она невеста, играла и кокетничала этим. Ей уже не раз делали предложения, и немало, но случалось так, что все они исходили от толстых, серьезных мужчин, которые посещали магазин в качестве покупателей; мужчины из Де-Мойна, Хьюстона и Чикаго и, как она выражалась, еще более забавных мест. Мысль о том, что можно жить где-нибудь, кроме Нью-Йорка, всегда казалась ей необычайно смешной. Она не воспринимала всерьез предложения поселиться на Западе.