Арчибальд Кронин - Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы (сборник)

Полуприкрыв одно веко, она с такой многозначительной ухмылкой глянула на меня, словно только что прочитала Отчет Кинси [238] Отчеты Кинси (The Kinsey Reports) – это две монографии о сексуальном поведении человека, «Сексуальное поведение самца человека» и «Сексуальное поведение самки человека», написанные доктором Альфредом Кинси, Уорделлом Помероем и другими. Первая публикация в 1948 г. . Это было бы просто смешно, если бы, к счастью, не было мне на руку. Но возможно, она знала, о чем говорит. Возможно, какой-нибудь похотливый швейцарский врач-старикан соблазнил ее, когда она была стажеркой. Нет, невозможно, она была абсолютной, неприкосновенной девственницей.

Она резко вдохнула, втянув воздух между челюстями, и продолжала:

– Но для этой женщины со вся ее показная доброта, при муш, который так скоро умер, это есть великий грех, преступление, притворство.

– Но, позвольте, Хозяйка…

– Молчите. Теперь я вижу ясно. Она пытался с самый начал настроить меня против вас, в то же время класть вас в постель и украсть коньяк из мой запас. Все drei [239] Три (нем.) . бутылки исчезли.

– Ей нужно чуть выпивать. На ночь, Хозяйка. Чтобы уснуть.

– Ах, это ей нужно не для спать! Нет, это непростительно, тем более когда в спешка, я думаю, она разбить вакуумный Flasche [240] Колба (нем.) . .

При таком раскладе картина представала в черном свете. Несомненно, в подобной точке зрения была какая-то своя правда. Так или иначе, со всеми этими сложными мотивациями, Дэвиган все страшно запутала и сама запуталась. Я отложил поднос и смотрел на хризантемы, задаваясь вопросом, как это распутать и возможно ли.

– У нас все было в порядок, пока не появляться эта женщина. Вы меня устраивать. И все вернется, когда она уехать, и это должно быть сразу. Да, она должна уехать, и с малшиком, – особенно сейчас, когда с ваша помощь ему лучше.

– Но что будет с ней? У нее нет ни цента.

– Вначале, чтобы показать, что она хорошая Hausfrau [241] Домохозяйка (нем.) . , она говорить мне, что у нее есть предложение убирать дом какой-то доктор.

– Доктор Эннис?

– Да, это имя.

Таким образом, я в любом случае срывался с крючка. Мне следовало бы почувствовать облегчение.

– Я ценю вашу… ваше доброе отношение ко мне, Хозяйка, – сказал я. – И все-таки разве вам не кажется, что вы могли бы проявить такую же щедрость и к ней?

– Почему вы спрашивать это? Уже несколько недель вы стараться послать ее домой.

– Я думал о больнице… о лечении для Даниэля, – невнятно сказал я.

– Тогда он будет дома и лечить себя, в Spital , который вы уже рекомендовать, что он хорош. Что касается она, то не важно, потому что она сама виноват. Она должна уехать.

Что я мог еще сказать? Я получал ровно то, чего хотел. Я был вне подозрений. Одним махом я избавился от этого скверного пятна на своей тетради. Однако было совсем не здорово. Но я был в яме, абсолютно беспомощный, выхода не было.

– Вы сами должны ей сказать, – произнес я наконец. На это лично я не был способен.

– Я сейчас прямо иду к ней. И вы звонить Flughafen заказать места. Тот же день мы отправлять Хиггинс и девушка Джеймисон. Это один поездка для всех.

Она встала и подошла ко мне с почти материнской, но все же покровительственной улыбкой:

– Итак, Herr доктор, у нас будет хороший понимание. Если так, я хотеть работать с вами. У вас есть опыт и ум. Так?

Боже, помоги мне – она на самом деле похлопала меня по спине. Она становилась моей матерью.

Я был вынужден сделать это. Я вошел в свой кабинет и позвонил в аэропорт, для начала надежно запершись. Я не представлял себе, что может случиться в шале, когда все выйдет наружу, но в результате обошлось без истерик – спокойно и тихо. Цюрих сразу же ответил, и теперь я разговаривал со Шварцем, швейцарским служащим, который обычно занимался нашим Мэйбелле. Он хорошо меня знал, и после того, как я сделал заказ на рейс DC-6 в пятницу, 2 октября, четыре билета на Хитроу и далее два на Уинтон с пересадкой на рейс Vanguard на 4:30, он продолжил обычную беседу.

– Как у вас погода?

– Плохая, – сказал я.

Это обычное начало разговора. Швейцарцы развлекают себя разговорами о погоде; будучи в этом смысле пессимистами, они не могут жить без фёна летом и без бизы зимой.

– Будет еще хуже. Снегопады.

– Вероятно, ты прав, – сказал я.

– Кстати, доктор… – по-бабьи захихикал он, что вообще характерно для конфиденциальных мужских разговоров в Швейцарии. – Подруга твоя все спрашивает у нас про тебя.