Андрей Дугинец - Боевое задание

— Эти розвальни осталось только в музей выставить.

И пояснил почему: видел он когда-то в музее сапоги царя Петра Первого.

— Добротные сапоги. Еще носить бы да носить. А они стоят себе за стеклом, — по-хозяйски рассудил дед Иван. — Твои бы на то место, а тут те царские ох как пригодились бы… Ну да ладно, попробую. Только в другой раз и не показывай мне такого рванья.

Скоро пришел и этот «другой раз». Но Темиру теперь было не до сапог. Его принесли на самодельных носилках. Ранен он был и в плечо и в правую ногу. Сапог срезал с ноги сам дед Иван. Сам его потом и восстанавливал. Да и то делал это больше для того, чтобы больной верил в скорое выздоровление…

За окошком совсем стемнело, но метель продолжала куролесить. Прислонившись к стеклышку, плотно залепленному снегом, Назарка словно опять услышал слова деда Ивана:

«Все следы снегом заметает».

Они прозвучали, как зов, как голос командира:

«Вставай, Назарка! Иди — все следы заметает метель!»

Он давно так и сделал бы. Но ведь дед Иван не пустит. Надо дождаться, пока уснет. А ложится он поздно.

И Назарка решил сам лечь пораньше, чтобы под старой шинелью, которой он обычно укрывался, все хорошенько обдумать. И тут он впервые слукавил перед дедом Иваном. Зная, что старик может до самого утра просидеть за работой, он спрятал сухие дрова, которые подкладывали в печурку для освещения, а выложил осину, от которой ни света, ни тепла. Ее обычно подбрасывали в печку днем, да и то на красные угли. Дед этой хитрости своего юного помощника не разгадал. А Назарка юркнул под шинель, пропахшую дымом да порохом, и стал думать о своем.

Ну хорошо, проберется он на хутор, пусть даже не заметят его, когда будет проходить по кладке. Но ведь он не знает, что за люди на хуторе. Там на этой лесной полянке стоит пять домов. Все живут под фамилией Багно. А люди-то, наверное, все разные. Может, чей-то сын в полиции служит… Узнают, что пришел из лесу за молоком, сразу поймут, кто он такой. Нет, нельзя признаваться, что из леса. Надо назваться погорельцем. В семи километрах от хутора есть погорелое село Волошки. Там от сотни дворов осталось всего только несколько сараев да развалюх, а хозяйства никакого не уцелело. Можно будет сказать, что в сараюшке на окраине того погорелого села, из которого все жители ушли в лес, он с матерью нашел себе приют. Соврать, что маленькая сестренка расхворалась, вот и пошел искать молока. Неужели не поверят? Свет не без добрых людей. Главное, на немцев не напороться. Говорят, у них есть какое-то снадобье: дадут тебе выпить, уснешь и расскажешь всю правду-матушку. Не хотел бы, да невольно все выболтаешь. Это страшнее всякой пытки…

За окном все кружит и шуршит сыпучая метель, голодным волком завывает в трубе. Дровишки в печурке потрескивают, и храбрый добытчик, сам того не желая, погружается в сон.

Очнулся Назарка в полной темноте. В печурке все прогорело, дед спал, устало посапывая. Не слышно было и Темира. Тот вообще спал беззвучно.

Назарка привычно нашарил на печурке кружку с водой. Разбудил Темира, напоил и, когда тот снова уснул, тихо, на цыпочках ушел к порогу. Ощупью нашел свою старую шубейку с отцовского плеча. Оделся. За печкой взял самодельные лыжи Темира. Прихватил длинную дедову палку, которой тот дорогу щупал. Немного постоял у порога, словно хотел убедиться, что без него здесь пока обойдутся. И вдруг понял: дед Иван подумает, что вышел по своей нужде и заблудился в лесу, метель закружила. Начнет искать. А с кем останется Темирка?

Тихо ступая в больших тяжелых валенках, подошел к печурке, достал уголек из горячей золы и так же бесшумно вернулся к порогу. Угольком начеркал на деревянной двери:

«Ушел на хутор. Я осторожно»…

Назарка считал, что Темир спас его, заблудившегося в лесу, от голодной смерти. А Темир был уверен, что не попадись ему тогда в болотном лесу этот мальчишка, он не добрался бы к своим.

Это случилось в середине прошлой зимы. Партизаны узнали, что через пять часов на Гомель пройдет немецкий эшелон с танками. Быстрой ходьбы на лыжах до железной дороги было около пяти часов. А ведь надо не только добраться, но еще и выгадать момент, чтобы обмануть немца, патрулирующего железнодорожное полотно, и поставить мину.

Партизану часто приходится сутками лежать в снегу и ждать, когда появится возможность незаметно установить и замаскировать мину. А тут времени в обрез только на то, чтобы достичь железнодорожного пути. А когда же минировать? Но командир отряда никак не мог смириться с тем, что вражеский эшелон, несущий Родине смерть и разрушение, промчится мимо цел и невредим, и он разрешил отважной четверке попытать счастья. Командиром группы назначил киргиза Темира Османова.