Джеймс Болдуин - Комната Джованни. Если Бийл-стрит могла бы заговорить

Жак проследил за моим взглядом.

– Джованни уже полюбил тебя, – сказал он, – но ты от этого ни счастлив, ни горд. Напротив, полон страха и стыда. Почему?

– Я не могу понять, – ответил я после небольшой паузы. – Что означает его дружба? Что он понимает под ней?

Жак рассмеялся.

– Ты еще не знаешь, что он понимает под дружбой, а уже боишься. Боишься, что эта дружба изменит тебя. Ты хоть дружил раньше?

Я молчал.

– Или скажем иначе – любил?

Я молчал так долго, что Жак стал подшучивать надо мной: «Выходи, выходи, где бы ты ни был»! [45] Из песни Дайон Уорвик (род. 1940) – американской поп-певицы, очень популярной в 1960-х гг.

Напряжение спало, и я улыбнулся.

– Люби его, – произнес горячо Жак. – Люби его и не мешай ему любить тебя. Думаешь, в этом мире есть что-нибудь важнее любви? А сколько она будет длиться? Особенно если вы оба мужчины и можете идти, куда хотите? Всего пять минут, уверяю тебя, всего пять минут и – увы! – в темноте. И если ты считаешь их грязными, они такими и будут – будут грязными, потому что ты ничего не отдаешь, презирая себя и своего партнера. Но в твоих силах сделать эти минуты чистыми, вы оба можете подарить друг другу то, что сделает вас лучше – навсегда, если только между вами не будет стыда, если вы не будете осторожничать. – Жак замолчал, посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на свой коньяк. – Ты давно уже прячешься от жизни, – сказал он уже другим тоном, – и кончишь тем, что грязное тело заманит тебя в ловушку, откуда ты уже никогда, никогда не выберешься – как и я. – Он допил коньяк и слегка постучал бокалом о стойку, чтобы привлечь внимание мадам Клотильды.

Мадам тут же подошла, лучезарно улыбаясь, и в этот момент Гийом наконец решился и улыбнулся рыжему парню. Мадам Клотильда налила коньяк Жаку и вопросительно взглянула на меня, поднеся бутылку к моему наполовину наполненному бокалу. Я замялся.

– Et pourquoi pas? [46] За чем дело стало? ( фр .) – спросила она с улыбкой.

Я допил коньяк, и мадам снова наполнила бокал. Затем мельком бросила взгляд на Гийома, кричавшего:

– Et le rouquin là! [47] Эй ты, рыженький! ( фр .) Что будешь пить?

Мадам Клотильда повернулась с видом актрисы, готовящейся произнести заключительные слова из трудной и измотавшей ее роли.

– On t’offre, Pierre [48] Тебя угощают, Пьер ( фр .). , – произнесла она с величественным видом. – Что будешь пить? – И слегка приподняла бутылку с самым дорогим коньяком в баре.

– Je prendrai un petit cognac [49] Немного коньяку ( фр .). , – не сразу пробормотал Пьер и неожиданно густо покраснел, отчего стал похож в бледном свете восходящего солнца на только что падшего ангела.

Мадам Клотильда налила Пьеру коньяк и по мере того, как воцарившееся в баре напряжение понемногу, как затухающие огни рампы, убывало, она поставила бутылку на полку и вернулась к кассе – за кулисы, где принялась допивать шампанское, восстанавливая утраченные силы. Она вздыхала, маленькими глоточками потягивала вино, с довольным видом встречая занимающийся день. Пробормотав «je m’excuse un instant, Madame» [50] Простите, мадам, я отлучусь на минутку ( фр .) , Гийом проскользнул за нашими спинами к рыжеволосому юнцу.

Я улыбнулся.

– Отец ничего подобного мне не говорил.

– Кто-то, твой отец или мой, – сказал Жак, – наверняка говорил, что немногие умирают от любви. Зато многие погибают, гибнут ежечасно – в самых невероятных местах! – от ее отсутствия. – И прибавил: – Вот идет твой малыш. Sois sage. Sois chic [51] Будь мудрым. Будь великодушным ( фр .). .

Жак слегка отодвинулся и заговорил с молодым человеком по соседству.

Джованни действительно подошел ко мне; в солнечном свете лицо его раскраснелось, волосы растрепались, а глаза горели, как утренние звезды.

– Нехорошо с моей стороны, что я надолго тебя оставил, – сказал он. – Надеюсь, ты не очень скучал.

– Ты-то наверняка не скучал, – заметил я. – И стал похож на пятилетнего мальчишку, проснувшегося рождественским утром.

Мои слова понравились ему, даже польстили, и Джованни презабавно поджал губы.

– Вот уж на кого не могу быть похож, – отозвался он. – Рождество приносило мне одни разочарования.

– Я говорю о раннем пробуждении, когда еще не знаешь, что тебя ждет под елкой. – По выражению в его глазах я понял, что Джованни уловил в сказанном double entendre [52] Двойной смысл ( фр .). , и мы оба рассмеялись.

– Хочешь есть? – спросил он.

– Не будь я таким уставшим и пьяным, наверное, хотел бы. А так не знаю. Ты хочешь?