Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

— Ноги! Ноги вместе! — побежал навстречу снижающемуся парашютисту начальник ПДС. — Развернитесь по ветру!

— Ноги! — заорал весь строй, бросаясь вперед и не чувствуя собственных ног от волнения за здоровье своего любимца.

Но все обошлось благополучно, хотя парашютист так и не соединил ног вплоть до самого приземления.

— Ноги надо было держать вместе, — упрекнул комбрига начальник ПДС, помогая ему отстегнуть подвесную систему.

— Подержи лучше губы вместе, — огрызнулся Красовский. — Ты–то сам, когда первый раз прыгал, помнил про ноги?

— Так точно, помнил, товарищ подполковник.

— Похвальная память, — поморщился Красовский, нервно закуривая папиросу. Бледность на его лице постепенно уступала место румянцу.

Комбриг, успокоившись после перенесенного волнения, снова предложил добровольцам шагнуть из строя. Тогда–то и сделал Левицкий первым этот неимоверно трудный шаг. «Прыгать все равно придется, зачем же томиться ожиданием? — думал он. — Это как при погружении в холодную воду: лучше нырком, чем постепенно…»

…Командира бригады старший политрук нашел за Тереком в бетонном доте, недавно построенном инженерными войсками и силами городского населения в полукилометре от речного моста рядом с автомобильной дорогой Моздок — Орджоникидзе.

— Видал, какой мне НП отгрохали моздокчане? — подмигнул инструктору политотдела комбриг, приняв доклад и снова выглядывая в амбразуру дота, через которую хорошо просматривалась пойма Терека и городская окраина. — Пойдешь в разведку с группой Федосеева. Они сейчас в лесу под Вознесенской. Подробности узнаешь от Самбурова и самого командира разведроты. Приходилось бывать в разведке?

— Никак нет, товарищ подполковник, — ответил инструктор политотдела.

Красовский отошел от амбразуры, взглянул на своего политотдельца колючими, насмешливыми глазами.

— Считай, что это твой первый парашютный прыжок, — сказал он с необычной для него теплой интонацией в голосе.

— Есть, товарищ подполковник, — приложил руку к фуражке старший политрук и вышел из дота.

Солнце заметно скатилось к синеющему вдали Терскому хребту. Над дорогой — желтоватая пыль от множества колес, копыт и солдатских сапог. Она тянется шлейфом через всю правобережную моздокскую равнину и теряется в складках хребта, за синим гребнем которого в казачьей станице разместился штаб бригады, а у его подножия, поросшего дубовым лесом и кустарником, укрылась от посторонних глаз рота разведчиков лейтенанта Федосеева.

Хорошая вещь — велосипед. Особенно в загородной прогулке. А если боевое задание с броском на несколько десятков километров? С тяжеленным автоматом на шее и вещмешком за плечами? Да если совершается этот бросок под жгучим кавказским солнцем по пыльной дороге солончаковой степи при угрозе появления на горизонте немецких танкеток? В таком случае велосипед уже не роскошь, а, как говаривал великий комбинатор Остап Бендер, средство передвижения.

— Ну и зарядка! — покачал рыжей, взъерошенной головой разведчик Коля Андропов, прозванный товарищами за высокий рост дядей Степой.

Коля весь мокрый от пота. Синяя, с голубыми кантами пилотка засунута под ремень. Гимнастерка расстегнута до последней пуговицы. Велосипедная цепь жалобно попискивает под его огромными сапогами. Рядом с ним крутит педали своего «средства передвижения» Петя Сычев, маленький, худенький, похожий на подростка красноармеец. Ему нелегко приходится в многокилометровом велосипедном пробеге, но нет на свете силы, которая б заставила его признаться в этом.

— Петя, сбавь обороты, а то подшипники потрешь, — советует ему сзади ефрейтор Ваня Поздняков. — Ты не гонись за дядей Степой, он же, дьявол шахтерский, двужильный.

— Ничего, — кривится в ответ Сычев, — я и на одной жиле вытяну.

— Вот и я говорю, — подхватывает Поздняков, — вытянешь ты ноги, Петя, не поживши на свете, и, как говорится, не повидавши фрица.

По колонне велосипедистов прокатывается волною смех. Едущий в голове колонны командир разведсамокатной роты лейтенант Федосеев обернулся, укоризненно покачал головой с выбившимся из–под пилотки чубом и что–то сказал своему комиссару Лычеву. Тот тоже оглянулся, пожал плечами: молодые, мол, все, черти. В таком возрасте только и поржать, как тем жеребцам стоялым.

Хорошие парни! Веселые, влюбленные в жизнь. Все — комсомольцы и все рвутся в бой с ненавистным врагом. Они крепки духом.