Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

— Ложись ты, верста коломенская! — крикнул ему Саша Цыганков, падая под колодезный сруб и зачем–то натягивая на уши пилотку.

Андропов едва успел улечься рядом с товарищем, как над ним с треском и грохотом пронесся истребитель и за воротник ему посыпались щепки от разбитого разрывной пулей колодезного бревнышка. Тотчас слева и справа взметнулись в небо огненные смерчи. Из окон хаты со звоном посыпались стекла.

Андропов приподнялся, потряс головой, в ней тоже стоял звон, словно внутри разбилось что–то стеклянное.

— По самолетам противника! — услышал он сквозь этот звон команду.

Где же самолеты? Снова разворачиваются для захода на цель. Ах, вот вы как! Андропов вспомнил, что за спиной у него висит пулемет. Судорожно рванул ремень через голову, звякнул затвором и, перебежав на другую сторону колодца, направил ствол пулемета в пикирующего стервятника. Пулеметные очереди Андропова и вражеского летчика слились в одном смертельном дуэте.

— Так его, Коля! — крикнул Цыганков, присоединяя к баритону ручного пулемета резкий тенорок автомата.

Стреляли по «Фокке–Вульфам» и остальные разведчики. Казалось, в хутор слетелись со всех сторон гигантские кузнечики для состязаний в оглушительной трескотне.

То ли у истребителей кончился боезапас, то ли какая–то из очередей Андропова достигла цели, но третьего захода они не стали делать, а, развернувшись далеко в степи, исчезли так же быстро, как и появились. Разведчики стали собираться на пустыре возле колодца. Отряхиваясь от пыли, они пушили на чем свет стоит немецких летчиков, заставивших их ползать на брюхе, потешались друг над другом и упрекали Позднякова за то, что он своей стрельбой привлек внимание «рамы», которая в свою очередь навела на них «Фоккеров». Для многих этот обстрел явился боевым крещением.

Подошел к колодцу Федосеев, спросил, есть ли жертвы? Нет жертв, все живы и здоровы. Пострадал лишь сруб колодца, да одной из бомб искорежило переднее колесо велосипеда, принадлежащего Андропову. Сам хозяин сидел на корточках перед изувеченной техникой и едва не плакал от огорчения.

— Рядовой Андропов! — позвал его командир роты.

Андропов распрямился, возвышаясь над командиром на целую голову и даже больше.

— За решительные и умелые действия в бою с авиацией противника объявляю вам благодарность.

Андропов перевалился с ноги на ногу, похлопал белесыми ресницами и растерянно ответил:

— Служу Советскому Союзу…

Уж чего он не ожидал сегодня, так это благодарности. С самого начала службы в Красной Армии он получал от командиров всех рангов одни лишь «дыни» да «рябчики», как называли воинские взыскания красноармейцы. Да и было за что. Кто выходил из казармы во время подъема последним? — Андропов. Кто дольше всех копался с обмундированием во время отбоя, когда все уже лежали на койках под одеялом? — Андропов. Кто растирал в кровь ноги из–за плохо намотанных портянок во время марш–броска и приходил к финишу последним? — Опять же Андропов. Он даже в столовую умудрялся опаздывать. Если бы сложить воедино квадратные метры полов, которые он в наказание за всякого рода провинности выдраил шваброй под отеческим руководством старшины Анисимова, ими можно было бы замостить всю Андреевскую долину, где жили и проводили учебную подготовку десантники.

Вот почему так растерялся гвардии рядовой Коля Андропов, когда командир роты ни с того ни с сего объявил ему благодарность. Он некоторое время стоял, не зная, куда девать глаза от неловкости, длинный, худой, весь какой–то нескладный. Потом взглянул на разбитое велосипедное колесо и сказал со вздохом:

— Вот какое дело… ехать–то мне, выходит, не на чем, шешер тебя забери.

В ответ посыпались шутки товарищей:

— Пешком дотопаешь. У тебя же ноги, как у жирафа: как шаг, так верста.

— А ты на одном колесе, как в цирке… ха–ха–ха!

Но тут к толпе десантников подошел лейтенант Светличный, ведя за руль свой велосипед.

— Возьмите, — передал он руль Андропову.

— А как же вы, товарищ гвардии лейтенант? — сконфузился тот.

— Обо мне не беспокойтесь, до Курской недалеко, догоню на чем–нибудь. А вот рота не должна оставаться в открытой степи без такого лихого пулеметчика, — подчеркнуто громко произнес помощник командира роты и отошел в сторонку, где Федосеев с комиссаром Лычевым и инструктором политотдела Левицким обсуждали план дальнейших действий.