Журнал «Дарьял» - Зеленый лист чинары

Дорогая моя! Клянусь нежным светом самой далекой звезды, я никогда не взлетал над людьми на крыльях высокомерия. Я раздарил все, что имел, нуждающимся в пачке соли, тем, для кого мешок муки был богатством, друзей одарил, больных и нищих в избах, на вокзалах с дымом паровозов и пылью поездов. Много раз я падал на дорогах жизни, но все вытерпел и выжил. Встал. Выпрямился. Убежал от смерти, чтобы странствовать, пока не отыщу тебя.

Мне уже далеко за сорок, и я этот срок прожил на колесах. Будто какая-то колдовская дорога подчинила себе мою судьбу, зовя меня в бесконечность, где, я знал, встречу тебя.

Я не жалуюсь. Деревья должны гнуться от ветра, но самые крепкие не ломаются. И расцветают.

И вот, наконец, ты передо мной, стоишь под деревом тутовника. Горячая, как шоколадная лава, беспечная, напевающая песни из волшебных сказок, под музыку цветов и таинство тумана, окутывающего твою биографию вместе с синевой Каспия и радугой, этой люстрой над морем…

Весна стучит в окно пальцами дождя.

То в мое сознание стучит память о встрече. Хорошо запомнилась та встреча — ты была в бело-голубом, как само небо. И вся — в белом-белом свете. Ты была добра и безотказна, и любезна ты была. И нежна, как звезды, мерцающие перед рождающимся рассветом. Нет ведь квоты на цветные надежды, из твоих уст слышно было: да… да… В ответ на дождь поцелуев тоже — да… да… Вот мои руки. Это ангел любви трогает моими руками тебя, и это он говорит твоими устами: да… да… Это ангел ангелов говорит моим голосом, моим дыханием. И это он от весны до весны зелеными листьями золотых роз то прячет, то открывает золотой бутон. И говорит во мне, я лишь покорный слуга его. Это он, ангел любви, во мне, и я в нем…

Помню я, как разнеслась весть о встрече с хрупким, кристально чистым миром сказочной любви. До сих пор денно и нощно бьется душа беспокойно, не знает, как уберечь ее от крови, тоски и разлуки?

Помнишь ли ночной пляж?.. Ты, я и луна… Свет луны отражался в тебе. И ты в профиль и анфас была похожа на пери, на русалку на берегу моря, твой силуэт светился, как маяк Надежды. Море руками-волнами обнимало твои ноги, неустанно чмокая их. Ты стояла под желтым сиянием лунной зари, и Луна ласкала тебя в лунной любви, без которой грош цена ночному пляжу. С трепетным сердцем, чувствуя удары в висках, я подошел к тебе, дотронулся рукой до твоего лба, точно единорог, покорный девственнице. Мы стояли у чистого течения морской реки. Пенистые волны, бегущие на берег, расстилались, как газовое белье на теплом песке, и таяли. Я слышал, как волны шептали: “Она живая, но она из света, из молока, из облака лунного”…

Мы поплыли далеко, купались долго, забыв обо всем. Даже о том, что мы люди, а не рабы, что это — море, что с ним шутить нельзя. Ты плавала в блеске лунных лучей, как русалка, как милая пери, как сирена среди крутых волн, ласкающих твое тело.

… Звезды любовались нами. Нет, теперь я думаю, мы не купались, мы жили, как в сказках Водолея и Нептуна. Мы были частью природы, серебром лунных лучей, перламутровой водой моря, мы были пеной и волосами волны. Обнаглели и я, и волны, мы играли с тобой, а ты с мигающей луной.

Пенистые волны пели колыбельную, а море было качелями. Или колыбелью… И играло на струнах золотых.

Мы были далеки от суеты, жили в легенде, и у нас не было родины, была общая для всех людей Земля. Не было нации, был — Человек. Мы были такими богатыми, чистыми, вокруг водная степь, над головой зонт от зари — ни политики, ни радиации. Только любовь и чистота! Мир про нас забыл, а мы чувствовали только его. Как любовь, чувствовали.

Ох, как жаль, что все это осталось под тенью зеленой ветки чинары… Чинара — это память моя.

Теперь — мир без тебя, мир без восхода солнца. Где ты?!

Без тебя сгущается мгла, луна не восходит в полнолуние, беден стал мой микромир, в венах кровь уже не красна, зеленые листья розовой Надежды уже стали желтеть.

Может, где-то и ты стоишь на пороге с тоской в душе, как фиалка в вазе?!

Я облетел полсвета, словно певчая птичка, которая однажды сгорит до рассвета в пламени любви.

Где ты?!

Иногда шалун-сквозняк стучит в дверь или в окно, мой тоскующий взгляд непослушно бежит за тенью, летит в голубые и красные горы, летит за добром и за любовью…

А иногда, разыскивая тебя, устаю. И тогда останавливаюсь у водопада. С вершины гор льется медовая, сладкая вода, а из моих глаз льются слезы — эта горечь зеленой мечты буйного крика…