Журнал «Дарьял» - Маленькая река

С черной тучи

на горные кручи

он спрыгнул

и пляшет,

и брызги звенят дождевые.

Даже глетчер

от сна пробудился,

как будто бы ливень такой

он увидел впервые.

Ливень пляшет,

и в пляске

спускается с гор,

и все звуки

собой приглушает.

Ливень пляшет

и всех,

кто не пляшет,

с собою плясать

приглашает.

Ну-ка, листья,

к себе притяните

его серебристые нити!

Задрожите

и пыль отряхните

и, словно бубенчики в бубне,

звените!

Ливень пляшет,

и всяк его слышит,

и дерево

ветками машет,

Эй, трава,

ты чего приуныла,

смотри,

как он весело пляшет!

Ливень пляшет

и лупит по крыше,

как будто по коже

тугой барабанной,

и зря с ним играете

в прятки!

Ливень пляшет

и влагою дышит,

и влажно блестят

его голые пятки.

И на склоне

зеленом

пускается в пляску

пастух,

и ни палка,

ни бурка ему не мешает.

Ливень пляшет,

и пляшет пастух

во весь дух,

ибо этот пастух,

как ребенок,

ему подражает,

Ливень пляшет,

ступая по скалам,

по кручам,

по скатам

размеренно,

четко

и точно,

Ливень пляшет

по скалам

и рушит

по скатам

все то,

что не прочно.

Но вершины

стоят нерушимо,

и резки их краски

до блеска.

Потому что им дышится

легче

от этой

стремительной пляски

и плеска.

Ливень пляшет

и мусор сметает,

потеет

и пот утирает,

как будто бы пашет.

Ливень пляшет,

смотрите,

он руки раскинул

и пляшет

и пляшет!

Я маленькая река.

Волна моя тихо катится.

А маленькая ли река?

А может быть — только кажется?

Ущелье меня теснит,

я трусь о него боками.

Но солнце во мне живет,

соседствуя с облаками.

И звезды живут во мне,

и медленные планеты.

И рыбы лежат на дне

тяжелые, как ракеты.

Когда надо мной гроза

(о молний мгновенный росчерк!),

ущелье я прохожу,

гремя как бомбардировщик.

Тогда с высоты своей

стремительно я слетаю

и все на своем пути

решительно я сметаю…

Я маленькая река,

и даже, прошу прощенья,

нет имени у меня -

я просто река ущелья.

Люблю, когда детвора

приходит ко мне купаться,

лежать на моих камнях,

в песке у меня копаться.

Лежат они на камнях,

и спины черны, и плечи.

А жар идет от камней,

как будто от русской печи.

Домишки вдали малы -

как будто узкой тропою

медлительные волы

спускаются к водопою…

Когда наступает зной

и никнет листва сухая,

вам кажется, что вот-вот

исчезну, пересыхая.

Вам кажется — нет меня.

Но это вам только кажется.

А я себе все теку.

Волна моя тихо катится.

Здесь воистину — рай.

Это море сверкает красками,

серебристой, зеленой и синей

глаза слепя.

Ты войди в эту воду,

войди в эту воду, и ласково,

как влюбленная женщина,

море обнимет тебя.

А над морем, над морем

суровые скалы нависли,

а у самого моря,

построившись в ряд,

кипарисы парят,

как отточенно острые мысли,

и зеленые пальмы,

как огонь олимпийский, горят.

Эти люди — как люди,

свои радости, свои беды

в час застольной беседы

поведают мне.

Они так же поют свои песни,

как пели их деды,

завивают веревечкой горе свое

или топят в вине.

Эти люди — как люди,

и казалось бы, здесь неуместно

беспокойство мое

и моя маята.

Отчего ж я никак

не найду себе места?

Почему без тебя я,

Осетия,

как сирота?

Сладкий хлеб этот -

горьким он кажется снова и снова.

Этот острый напиток -

никак он не сладит со мной.

За тебя,

за один только взгляд,

за одно только слово

рай небесный отдам,

а не только земной.

Гуляю по саду.

Сквозь ветки я вижу небо.

В каждом просвете

Звезды и яблоки.

Одной такой яблони

хватит на всю деревню.

И даже с лихвой…

О, если б вот так

и в самом деле

на свете:

чтоб звезды и яблоки -

у каждого -

над головой!

Перевод с осетинского Юрия Левитанского