Дэвид Лоуренс - Избранные произведения в 5 томах. Книга 2 - Флейта Аарона. Рассказы

К ощущению дурноты, которое не оставляло его, примешивалось теперь чувство ужаса. Она внушала ему какой-то ужас. Ее голос казался ему змеиным шипением, которое гипнотической властью парализует движения маленькой птички. Лотти нежно обнимала его, доверчиво и страстно прижималась к нему, а он испытывал от ее прикосновения только холодное отвращение.

— Нет, — сказал он, наконец, придушенным голосом. — Я не чувствую за собой никакой вины.

— Неправда, чувствуешь! Только не хочешь признаться! — ответила она уже кокетливо-шутливо и ласково ударила его по щеке. — Ты всегда был глупенький, упрямый мальчик, мой маленький, глупенький упрямец…

Аарон с каменным лицом освободился от ее объятий, тяжело встал со своего стула, надел шляпу и взял в руки футляр с флейтой. Лотти глядела на него, ничего не понимая.

— Я уйду, — произнес он глухим голосом и взялся за ручку выходной двери.

Тогда лицо Лотти исказилось судорогой ярости. Она подскочила к нему и вцепилась рукою в его воротник.

— Подлец!.. — закричала она голосом такой напряженной ненависти, какого он еще никогда не слыхал у нее. — Подлец!.. Для чего же тогда ты приходил?..

Аарон не ответил. Внутри у него, при взгляде на пышущее враждой лицо жены, все омертвело. Он освободился от ее цепких пальцев. Она больше не сопротивлялась. Он отворил дверь и, почти ничего не ощущая, с затуманенным сознанием, вышел вон и опять прошел через сад в поле, окутанное непроницаемым сумраком ночи.

Поняв, что произошло, Лотти в отчаянии упала на пол и долго лежала так, в полном изнеможении. Она потерпела поражение. Но ведь в извечной борьбе мужчины и женщины она не подчинилась бы добровольно…

Некоторое время она пролежала не шевелясь. Потом, почувствовав холодную струю воздуха по полу, быстро поднялась, закрыла дверь и опустила занавески на окнах. Потом подошла к зеркалу и увидела в нем бледное, напряженное лицо с упорной непреклонностью взгляда. Да, хотя бы дело шло о жизни и смерти, — она не покорилась бы, не уступила бы мужу, как он не уступил ей. Она явственно осознала в себе это и еще тверже утвердилась на своей позиции. Дух борьбы знает неизбежность поражений, но не допускает уступок.

Лотти чувствовала себя разбитой всем происшедшим и рада была добраться до постели.

Тем временем Аарон шел по полям, ища себе приюта для ночлега. Наконец он набрел на неубранные снопы сжатого хлеба. Уложив рядком с дюжину снопов, он устроил себе прекрасное ложе, лег на него и устремил взор в звездное сентябрьское небо. Он тоже ни за что не уступил бы. Иллюзии любви прошли уже навеки. Любовь — это битва, в которой каждая сторона борется за господство над душой другого. В истории человечества в любви мужчина отдал власть над своей душою женщине и теперь борется за освобождение ее. Но тщетно. Ибо уже поздно. Потому что женщина не уступит.

Итак, чтобы быть господином над своей душой, над своим сознанием и своими действиями, надо поставить себя вне любви.

Жизнь нужно строить в одиночестве, а не вдвоем.

Аарон думал также о Лотти и вспоминал, насколько правдивее и вернее самой себе она была, когда еще не связывала себя с ним, когда у нее не было мужа, нарушившего чистоту ее одиночества. И Аарон за себя и за нее радовался происшедшему между ними разрыву.

Что думать о будущих связях? Еще рано засорять этим голову. Пусть сперва сердце до конца очистится в полном, чистом одиночестве. Единственный путь к подлинно человеческим, жизненным связям лежит через предельное одиночество.

Не имея на осенний сезон постоянного места, Аарон шатался по Лондону. Он играл в концертах и на вечерах в частных домах. Он участвовал в оригинальном квартете, который играл у леди Артемиды Хупер, когда она лежала в постели после нашумевшего происшествия, при котором она выпала из окна автомобиля. Аарон обладал забавным свойством, присущим некоторым людям, пускаться в рискованное плавание, даже не подозревая о том. Леди Артемида нашла его мастерство восхитительным и пригласила его исполнить для нее соло на флейте. Аарон играл и смотрел на нее. Она тоже не спускала с него глаз. Лежа в кровати среди преднамеренного полумрака, искусно подкрашенная, куря тонкие ароматические папиросы, подавая своим несколько охрипшим голосом быстрые и остроумные реплики окружающим ее мужчинам, — Аарон был у нее, разумеется, не один, так как она всегда была окружена мужским обществом, — она произвела на него сильное впечатление. Поразительно хрипло звучал ее голос, доносившийся из-за клубов папиросного дыма. И все же она нравилась ему. Нравились в ней бесшабашные черты современного великосветского общества, в которых почти стерта грань, отделяющая его от нравов противоположного социального полюса — разгульных и темных подонков большого города. В Аароне самом была склонность к этой разгульной жизни.