Уильям Глэдстоун - Двенадцать

Макс чуточку помедлил, опустился на землю с запредельного уровня абстракций, внушающих, что людям, не желающим вписываться в рамки человеческой системы, посильно все, и с оптимизмом отрапортовал:

— Над этим не мешало бы поразмыслить, но думаю, мое открытие напрямую соотносится с этими вопросами, и не только с ними!

— Что ж, поразмыслите, — не стал возражать профессор. — И поставьте меня в известность, чего вы там надумаете.

С этими словами он двинулся в глубь вестибюля.

Впечатленный предложением преподавателя, Макс решил прогуляться на свежем январском воздухе и как-то разобраться с обилием мыслей, бередящих ум. Так, под хруст снежка под ногами, он принялся варьировать всевозможные вариации насчет «“А” является, но не равняется “А”» и что в итоге понимание понимания сулит всем живущим на планете.

«А что, практическое применение и вправду возможно. Закон непроницаемости, гласящий, что два предмета никак не могут существовать одновременно в одном месте, можно фактически оспорить. Это изменило бы природу физики, дало бы толчок развитию новых технологий, преодолевающих ограничения скорости света, что увенчалось бы небывалым прогрессом космических путешествий и освоения иных миров. Мой постулат в корне меняет параметры логики и вообще всяких умозаключений, которые дает логика как теория. Это уяснение меняет аксиомы, на которых зиждется вся общая математика, рубит гордиев узел всех запутанных научных изысканий.

От таких мыслей голова парня шла кругом.

«Что, если это и есть ответ самому нашему существованию, нашим жизненным целям, — вдохновенно размышлял Макс. — Мы все взаимосвязаны, причем отнюдь не поверхностным образом».

За этими глобальными рассуждениями его и настиг профессор Фокс. Оказывается, он уже какое-то время разыскивал Макса.

— Молодой человек, ваша работа великолепна, — сказал профессор с уважением и вместе с тем с некоторой тревогой. — Только я не уверен, что досконально ее понимаю. Признаться, я попросил Гордона Хауэлла, заведующего вашей секцией философии, ознакомиться с ней. Он еще студент, но как-никак без пяти минут выпускник. Как раз сейчас Гордон сидит в деканате и хочет незамедлительно с вами встретиться.

— Сумбур какой-то, — с ходу в штыки начал Хауэлл. — Никак не могу взять вашу работу в толк. Вы почему-то упорно твердите, что чувства — это продукт аналитики левого полушария мозга. Это нелогично, да и непрактично. — Он сердито сверкнул глазами. — А еще в вас непомерно много негативизма. Вы с неприязнью относитесь не только к нашему университету, вашим наставникам и сокурсникам, но и к человечеству в целом.

— Вы не улавливаете сути, — запальчиво возразил Макс. — Я недоволен лицемерием университетского уклада, а не самим университетом. В нашем вузе полно и хорошего, но я рассуждаю лишь о высших уровнях истины. Вам бы перечитать мою работу, и в соответствии с Уайтхедом вы увидите, что я лишь руководствуюсь истиной: «“А” является, но не равняется “А”».

В эту минуту в кабинет вошел его непосредственный хозяин, декан Бриджес, и с порога протянул Максу какой-то бланк.

— Мистер Дофф, — нейтральным тоном сказал он. — Я имел разговор с профессором Фоксом и вашим коллегой мистером Хауэллом. Они высказали мнение, что вам не мешало бы отдохнуть и от текущей сессии, да и вообще от занятий. — Он со значением кивнул на бланк, который растерянно держал Макс. — Проще всего вам было бы подписать вот это заявление на академический отпуск. После отдыха вы сможете восстановиться на курсе в любое время.

Макс нерешительно помолчал, но вскоре понял, что познание софизма «“А” является, но не равняется “А”» можно, собственно, продолжить и самостоятельно, да еще в практическом применении к людям, и с вновь обретенной уверенностью взглянул на декана.

— Где я должен поставить подпись?

Секунду спустя он был официально отчислен из Йельского университета.

Вскоре в деканате появился крупный курчавый брюнет, представившийся как доктор Вайнстайн из университетской неврологической службы. Максу он сказал, что для него уже все готово в уютном университетском стационаре-изоляторе — и койко-место, и седативные препараты. Медик втолковал ничего не понимавшему парню, что через его руки прошло вот уж сколько балующихся наркотиками студентов с неадекватным поведением и вынужденной бессонницей из-за передозировки психотропных веществ. Мол, все это издержки подготовки к экзаменам. Не вы первый, не вы последний, а в стационаре можно будет хорошенько отоспаться. В общем, это для него — случай классический.