Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

Милан, как представлялось, должен был одержать в этой схватке безусловную победу. Уже весь полуостров был так или иначе в нее вовлечен. Союзники съехались в ломбардийскую столицу 21 января 1484 года, чтобы обсудить и без того вполне очевидную ситуацию. Среди итальянских государей царил разброд. Король Фердинанд стремился заполучить как можно большую сумму на поддержание боеготовности своего флота. Ему было выгодно, чтобы война велась на море. Лудовико и другие государи полагали, напротив, что войну следует продолжать на суше.

— Неаполитанцы, — утверждал Лудовико, — желали бы, чтобы мы из своего кармана платили за их флот под предлогом поддержания его боеготовности ввиду возможных атак со стороны турок. Таков их эгоистичный и близорукий расчет.

Неожиданно к Мавру явился начальник придворной стражи. Он задыхался от волнения и никак не мог начать говорить. Тогда сам Мавр спросил его:

— Ты с вестью о заговоре против моей особы?

— Да, мой синьор, — пролепетал начальник придворной стражи. — Участники заговора — Луиджи да Вимеркате и исповедник мадонны Боны монах Уго. Они замыслили погубить тебя в храме Сант-Амброджо в день праздника нашего святого покровителя…

— Под пытку этого негодяя! Пусть сознается во всем!

Разумеется, признание вскоре было получено, как и всегда в подобных случаях. Раскрытие заговора было на руку Лудовико. Французы уже не могли протестовать. Без особого труда Лудовико отправил Бону в Аббьятеграссо. Все подозрения в связи с раскрытым заговором пали на эту коварную женщину, а также на Карла I Савойского, дядю Боны, и в конечном итоге на Венецию.

— Все указывает на то, что меня замыслили отправить на тот свет, — сетовал Лудовико на заседании Тайного совета герцогства. — Главное — мне стало известно, что Карл, герцог Орлеанский, намерен вторгнуться в наши пределы. Он давно уже претендует на Милан, равно как и калабрийский герцог Альфонсо Арагонский. Теперь, когда наш государь Джан Галеаццо готов взять в жены его дочь Изабеллу, он возомнил, будто я намерен отобрать трон его будущего зятя. Вот почему ему понадобилось убрать меня с пути. Только так он смог бы захватить герцогство. В подобных обстоятельствах мы не в состоянии вести войну. Венеция устала воевать. Голод и холод сковали ее силы. Мне уже дали знать, что венецианцы не прочь заключить с нами мир. Я решил согласиться на их предложения.

Не только миланские советники, но и все итальянские государи были потрясены этим неожиданным демаршем Лудовико. Неаполитанский король вообще пришел в ужас. Но Лудовико Мавр не слушал никаких советов. 7 августа 1484 года он подписал мир в Баньоло.

— Я подписал договор о мире, который осчастливит, и надолго, всех итальянцев, — заявил Мавр на церемонии. — Хотя не все чувствуют себя удовлетворенными…

Венеция получила Полезине и Ровиго, сохранив древние привилегии, которыми она пользовалась в Ферраре. Неаполь приобрел Галлиполи и земли, которые венецианцы оккупировали в Апулии и Калабрии. Разумеется, папа жаловался, что ему так и не удалось сколотить свое государство в Романье, дабы посадить там своего любимца Риарио.

Папа не просто жаловался, он даже умер в приступе гнева. Это случилось 13 августа, всего несколько дней спустя после подписания мирного договора, который он проклял. 20 августа на папском престоле его сменил генуэзец Джованни Баттиста Чибо — Иннокентий VIII.

Италия эпохи Возрождения не жила ни одного дня в мире. Лудовико был вынужден теперь противостоять троим могущественным противникам. Он угрожал Флоренции, которая желала занять Сарцано. Он подтверждал миланские права на Геную, должную, по представлениям папы, обрести независимость, ибо это была его родина. Он послал Тривульцио на переговоры с синьорами «серой лиги», возмущавшимися миланским засильем.

Неаполитанские бароны тем временем подняли мятеж против своего монарха, создав тем самым серьезную угрозу всему королевству.

— Зачем мы станем помогать неаполитанскому королю, столь ненадежному союзнику? — поставил вопрос Лудовико.

Немало времени прошло, прежде чем он решил направить в Неаполь войска, которые, соединившись с армией герцога Калабрийского, оказались под командованием графа Калаччио, Марсилио Торелли и Тривульцио.

В поддержку баронов, побуждаемый ненавистью к неаполитанскому королю, тотчас выступил папа. Вот почему самое первое столкновение, где должны были участвовать пришедшие в поддержку арагонской династии армии, предполагалось с папскими войсками. Именно по этой причине между военачальниками вспыхнули острые разногласия. Герцог Калабрийский был полон решимости атаковать Перуджу, город, дорогой сердцу папы римского. Герцог, таким образом, намеревался сосредоточить силу главного удара в этом направлении. В то же время Тривульцио настаивал, что следует двинуться на Рим и там дать решительный бой папским войскам. Тривульцио предполагал соединиться с корпусом Орсини, который уже вел вооруженную борьбу с папой, желая воспрепятствовать его планам послать на неаполитанский фронт своего кондотьера — кого бы вы думали? — Сансеверино!