Юдора Уэлти - Юдора Уэлти - Рассказы

Первый поднос мисс Клития принесла в комнату отца и поставила на мраморный столик у его кровати.

— Папу буду кормить я, — объявила Октавия, беря у Клитии из рук чашку с бульоном.

— Ты же в прошлый раз его кормила, — возразила мисс Клития.

Отдав сестре чашку, она посмотрела на темное исхудавшее лицо на подушке. Завтра будет неделя, как отца не брили, ввалившиеся щеки покрывала черная колючая щетина. Глаза были полузакрыты. Что он чувствует? Никому это не разгадать. Кажется, будто он не здесь, с ними, а где-то далеко, одинокий, свободный… Октавия принялась кормить больного.

Не отрывая глаз от его лица, мисс Клития вдруг начала быстро-быстро говорить, она осыпала сестру упреками, и сколько же в них было обиды, сколько безобразной ненависти. Потом из глаз хлынули слезы, она задыхалась от рыданий и была похожа на маленькую девочку, которую мальчишки постарше толкнули в лужу.

— Замолчи, — приказала Октавия.

Но мисс Клития все не могла отвести глаз от заросшего лица отца, от его рта, который так и остался открытым.

— Захочу — и завтра тоже буду его кормить, — объявила Октавия и встала. Ее густые, отросшие после болезни волосы, которые она красила в фиолетовый цвет, упали ей на лоб. Складки плиссировки, которые начинались у самой шеи и шли по всей длине платья до щиколоток, то расходились на груди от дыхания, то сходились. — А про Джеральда забыла? — спросила она. — Да и я хочу есть.

Мисс Клития спустилась в кухню и принесла сестре ужин.

Потом пошла с подносом к брату.

В комнате у Джеральда было темно, ей, как всегда, пришлось пробираться через баррикаду. Здесь стоял такой густой запах перегара, что, когда она чиркнула спичкой, чтобы зажечь лампу, воздух словно бы вспыхнул.

— Уже вечер, — сказала мисс Клития.

Джеральд лежал на кровати и глядел на нее. В тусклом свете газового рожка он был похож на отца.

— В кухне еще остался кофе, — сказала ему мисс Клития.

— Не подашь мне в постель? — попросил Джеральд. Он смотрел на нее устало, серьезно.

Она нагнулась к нему и помогла приподняться. Пока он пил кофе, она стояла, склонившись над ним с закрытыми глазами, и отдыхала.

Но вот он оттолкнул ее, снова повалился на подушку и принялся рассказывать, как был счастлив, когда женился на Розмари и жил с ней в собственном новом доме неподалеку, там были все удобства, газовая плита, электричество. А Розмари — о, она ради него оставила работу, переехала сюда из соседнего городка. Почему, почему она так быстро бросила его? Да, конечно, он иной раз грозился ее убить, целился в нее из ружья, но разве можно обращать внимание на такие пустяки, это же ровным счетом ничего не значило. Она его никогда не понимала. Ведь это он просто от счастья, от любви к ней. Он просто шутил. Хотел показать, что она ему дороже жизни.

— Да, она мне была дороже жизни, — повторил он и закрыл глаза.

Мисс Клития не произнесла ни слова, а вот Октавия в таких случаях дразнила Джеральда и непременно доводила до слез.

За закрытым окном запел пересмешник. Мисс Клития отвела штору и прижала к стеклу ухо. Дождь перестал. Из кромешной тьмы ночных деревьев лились звуки песни, звонкие, как капли.

— Что стоишь, дура, ступай, — буркнул Джеральд. Он спрятал голову под подушку.

Она составила посуду на поднос и ушла, так и не увидев лица Джеральда. Ей и не надо было смотреть на их лица. Они-то как раз ей все и заслоняли.

Чуть не бегом спустилась она в кухню и села за свой ужин.

Да, их лица вечно заслоняли ей то, другое лицо. Уже давно они упорно его скрывали, а ведь когда-то оно глядело на нее. Теперь она уже почти не помнила его, не помнила даже, когда в первый раз увидела. Наверно, в юности. Да, да, в саду, в беседке, она сидела, подавшись вперед, и так весело смеялась, и вдруг мелькнуло лицо, в нем было что-то общее со всеми лицами, которые она видала, — с доверчивым лицом сегодняшнего мальчика, с простодушным лицом старика прохожего, даже с алчным лицом парикмахера и с лицом Летти, с лицами бродячих торговцев, которые время от времени стучатся к ним в дверь и так и уходят, не дождавшись ответа, и все-таки оно было совсем другое, как бы даже и вовсе не лицо, иногда оно приближалось к ней чуть ли не вплотную, казалось, еще миг — и она его узнает и наконец-то все поймет. Но тут втискивалось лицо Октавии или парализованного отца, лицо брата Джеральда, брата Генри с простреленным лбом… Потому-то она так пристально и вглядывалась в таинственные, загадочные, такие непохожие лица людей на улицах Фаррс-Джина — быть может, в одном из них мелькнет сходство с тем давним видением.