Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

— Пойдем поиграем на улицу?

— Э-э-э… — Стефан ничего не отвечал и смотрел на меня, ожидая разрешения.

— Ну и что же, чего ты ждешь?

— Тебя!

— Зачем? Я побуду здесь, а ты иди развлекайся.

— И ты не пойдешь присматривать за нами?

— Зачем? Здесь с этим нет никаких проблем. Беги, гуляй!

Стефан не мог прийти в себя от удивления. В Австралии ни один ребенок не ходил гулять на улицу без присмотра взрослого. Здесь же дети свободно резвились повсюду. Это, наверное, больше всего поразило Стефана в Румынии… Мы также побывали в двух замечательных городах Карпат — Брасове и Синае, где у меня были друзья. Дело было в апреле, зима закончилась, но в горах над Синаей еще лежал снег: Стефан никогда его не видел и был в невероятном восторге! Я воспользовалась своим пребыванием в Румынии, чтобы вместе с друзьями навести справки о ситуации в стране. Проблема уличных детей меня интересовала особенно. По моим сведениям, в Румынии не существовало такой проблемы. Как же я ошибалась!

— Беспризорники? Да они повсюду, Яна! Это настоящая язва общества, эти негодяи тащат все, что попадет им под руку! От них невозможно избавиться.

Ответ меня шокировал. Все, с кем бы я ни заговорила на эту тему, высказывались с такой же резкостью. Проблема возникла не так давно. Вероятно, властям требовалось какое-то время, чтобы подумать над ее решением. Поскольку оно наверняка было, работая слаженно, общественные институты могли найти выход из этой ситуации.

Спустя полгода, проведенные в Европе, мы сели в самолет. Я с удовольствием возвращалась в Австралию: мне не хватало моего уютного жилья, моей работы, моих друзей. Мой дом теперь был там. Тем не менее проблема румынских беспризорников засела в моей голове. Каждый раз, когда я давала одеяло или протягивала тарелку с едой ребятишкам в Перте, я невольно думала, что мое место не здесь. Эти ребята, по крайней мере, получали социальное пособие. В Румынии же дети были полностью предоставлены сами себе, никто не занимался ими. Нужна ли я еще в Перте? Наша организация насчитывала много добровольцев, работа была хорошо налажена, и в моем присутствии, честно признаться, не было необходимости. С течением времени я все больше утверждалась в мысли: мне следует вернуться в Румынию, чтобы заниматься там тем же, что я делала в Перте. Я начала наводить справки, пытаясь узнать, какие структуры уже существуют в Бухаресте. В итоге я встретилась с одним австралийским профессором, который совершил несколько поездок на добровольных началах от «City of Норе» [17] «Город надежды». — негосударственной организации, созданной в помощь румынским бездомным. Когда я рассказала ему о своих намерениях, он расплылся в широкой улыбке:

— Мы приветствуем всех добровольцев! Вы можете поехать, когда захотите.

Я планировала свой отъезд на октябрь 1998 года. Со сроком пребывания я пока не определилась. Стефан выразился по этому поводу конкретнее:

— Хорошо, поедем, но не больше, чем на год.

Мы покинули Австралию, оставив все или почти все незавершенным. Рассчитывая на скорое возвращение, я сдала свой дом в аренду, что позволяло, учитывая разницу в уровне жизни между двумя странами, жить вполне прилично в Румынии, где мне не полагалось никакой зарплаты. По приезде в Бухарест я сняла небольшую квартиру в центре города. Стефан не говорил по-румынски, и я не смогла отдать его в школу. Он пошел на курсы румынского языка, чтобы включиться в новую жизнь. В течение года он сидел со мной дома: друг присылал ему из Австралии конспекты лекций и домашние задания. В конце концов, пропустить год в школе не представлялось таким уж страшным.

«City of Норе» открыла в Бухаресте приют, где бездомные, чаще молодые люди, не достигшие двадцати лет, могли ежедневно получать горячую пищу. Моя работа состояла в том, чтобы наладить с ними контакт, побудить их вернуться к нормальной жизни. Я также обходила близлежащие кварталы, чтобы встретиться с теми, кто не мог добраться до нашего приюта. Некоторые были больны, и их нужно было показать врачу. Другие, более преклонного возраста, были инвалидами или по состоянию здоровья не могли работать. Им раздавали пищу, пытались завязать диалог. Я осознавала, что местные ребятишки, живущие на улице, не имели ничего общего с теми, которых я опекала в Перте. В Австралии бездомные дети слонялись по улицам со своими родителями. Аборигены, к примеру, всегда оставались в семьях. В Бухаресте большинство детей были брошенными, никто о них не заботился. Одни потеряли родителей, другие сбежали из детского приюта, но все они были полностью предоставлены сами себе.