Рене Баржавель - Дни мира

Томас вместе с Фабром и Бето образовали прекрасную команду. Они хорошо ладили друг с другом. За столом обычно работал один из них, реже двое. Четко соблюдали очередность. Монтель в конце концов перестал раздумывать над тем, кто из троих рисовал лучше. Они читали заметки репортеров, телеграммы корреспондентов, делали наброски, показывали их редактору, потом останавливались на наиболее перспективном варианте и доводили его до ума. До последнего момента они не знали, на каком рисунке остановился окончательный выбор редактора.

Художники работали исключительно с незначительными происшествиями. С происшествиями, связанными с преступлениями, но достаточно мелкими. События большого значения не интересовали читателей газеты. Тем не менее, в редакционном зале газеты, куда поступали последние новости, бурлил весь мир. Оставив банк ради работы в газете, Томас окунулся с головой в текущие события, в той или иной степени имевшие значение для истории, о которых никогда раньше не имел представления. Он жадно глотал непрерывно поступавшую информацию о перемещениях стран и народов на мировой шахматной доске, и они казались ему медленными потоками лавы, то и дело уничтожавшими поля, селения и людей. Во главе этих потоков суетились марионетки, считавшие, что они управляют ими. Кайзер, из вежливости наряженный в форму русского генерала, принимал царя, нахлобучившего остроконечный немецкий шлем. Король Италии надевал мохнатую папаху, чтобы пообщаться с английским королем, одетым в форму берсальеров с перьями на шляпе. Президенты принимали участие в безумном балете, нарядившись в рединготы и цилиндры. Они походили на подвыпивших и отставших от похоронной процессии могильщиков.

Независимо от своих нарядов, ярких или мрачных, они тащили за собой вериги договоров и союзов, перемещали армии и армады военных кораблей, заглушавших грохотом их бессмысленный лепет. На каждом углу их поджидали убийцы, одурманенные политикой или наркотиками. Итальянский анархист стрелял в итальянского короля и промахивался. Русский анархист стрелял в царя и убивал министра. Французский анархист грабил банки, убивая кассиров и полицейских. Он применял для этого толькотолько появившиеся автомобили, пользуясь неимоверно ускорившимися темпами научного и технического прогресса, оставившего позади обломки прежней жизни.

Во Франции продавалось около пятидесяти моделей автомобилей. Демонстрации летающих устройств интересовали публику больше, чем знаменитые скачки. Кораблестроители Англии и Франции спроектировали два самых громадных трансатлантических лайнера; их строительство велось круглосуточно, и каждая страна старалась спустить великана на воду раньше, чем это сделают соперники. Первый из них, кто сможет совершить рейс из Европы в Нью-Йорк, должен был привлечь тысячи богатых и высокопоставленных пассажиров, жаждавших пересечь Атлантику в танцевальных залах при свете электрических люстр.

На Эйфелеву башню водрузили гигантскую, похожую на паутину, антенну, чтобы обеспечить беспроводную связь хотя бы с Лондоном. Знаменитый русский балет прибыл в Париж для очередного прогремевшего славой сезона.

В Англии, Франции, Германии и Японии каждый день спускали на воду новые броненосцы, подводные лодки, крейсера и торпедные катера — носителей все более и более мощных средств разрушения. В сухопутных армиях появлялись подразделения набиравшей силу авиации. Если в начале рядом с пилотом сидел наблюдатель, то вскоре он получил отдельное место и огнестрельное оружие.

Самолеты падали, дирижабли вспыхивали и горели, как свечи, подводные лодки тонули. О носы дредноутов разбивали бутылки с шампанским, над могилами сотен погибших склоняли знамена — и строительство все более смертоносных механизмов продолжалось. Над броненосцем «Либерте», взорвавшемся на рейде Тулона, в небо взлетел фонтан огня и обломков, и грохот взрыва навел ужас на население на площади радиусом в тридцать километров. Но судостроительные верфи немедленно спустили на воду два новых дредноута — «Жан Барт» и «Курбе».

Виновником взрыва «Либерте» признали огромные запасы пороха в его трюмах — как известно, неустойчивость пороха давно доказана. И никто не обратил внимания на то, что за две недели до катастрофы Тулон посетил немецкий «журналист» Герхард Нейман, с которым Гризельда встречалась в Бангкоке. Из Франции он отправился в Марокко, где подготовил репортажи из Феца. Но вскоре после его отъезда в Марокко вспыхнули пролившие много крови волнения.