Рене Баржавель - Дни мира

Море… Он совершил морское путешествие, когда был совсем ребенком, к тому же, тогда он спал всю дорогу. Потом никогда не вспоминал о море, никогда не мечтал увидеть его. Да и как можно представить все это?

Он раскинул руки, широко открыл глаза, вдохнул полной грудью… Вода, небо, свет, бесконечное множество красок и — море!

По телу прокатилась волна свежести и счастья. Он был обнажен, словно только что родившееся дитя, и перед ним не было никого, кроме моря и неба с большими белыми птицами. Вилла стояла на склоне холма, и его комната на верхнем этаже находилась между башенкой и миниатюрной колоколенкой. Он звонко рассмеялся — смехом, похожим на смех Леона, и принялся хлопать себя по груди, по бокам и по бедрам раскрытыми ладонями. Потом окунул лицо в тазик с водой, набросил на себя одежду, скатился по лестнице и помчался по камням, по песку, по водорослям и по раковинам, пока не оказался возле него, лицом к лицу, всего в нескольких сантиметрах…

Море отступило, но вернулось и лизнуло его подошву языком, круглым и плоским; затем сразу же втянуло язык, чтобы подумать, снова вытянуло его к нему, обхватило обе ноги легкой нежной пеной и тут же быстро отступило с легким бормотаньем. Томас шагнул за ним и наклонился, чтобы погладить. Оно коснулось его ладони холодным поцелуем с тонкими уколами песчинок, Томас погрузил в него вторую руку, потом выпрямился, прижал мокрые ладони к лицу и зажмурился. Свет проникал сквозь ладони и веки, чайки с криками носились над ним, море что-то напевало у его ног, он стоял в центре сияющей вселенной.

Только теперь Томас подумал о Полине.

Он встретил ее только в полдень на деревянном настиле перед Эдемом. Судьба решила помочь им. Сэр Генри и Поль де Рим с группой друзей, страстно увлеченных авиацией, уехали на автомобиле в Кале, чтобы наблюдать за полетом Латама, собиравшегося перелететь через Ла-Манш на своем моноплане «Антуанетта».

Латам и два его конкурента, Блерио и Ламбер, уже заняли позицию на краю скалы, обращенной к Англии, но успех полета полностью зависел от направления ветра. Они ждали благоприятного для полета направления, чтобы сорваться с места. Таким образом, молодая пара могла получить свободу на срок от нескольких часов до нескольких дней.

Поднявшись к себе в комнату, Томас обнаружил на постели костюм для купания, последнюю модель, нечто вроде борцовского трико. Цельная вещь цвета морской волны с волнистыми горизонтальными полосами, с короткими рукавами и штанинами до середины бедра. Слуга принес ему коробку с красками, два холста и мольберт. Метрдотель-англичанин пришел к нему и объяснил, что сэр Генри поручил ему передать все это господину, если он приедет.

Прилив закончился в три часа, Полина появилась только в пять. Он уже давно был в воде, где скорее барахтался, чем плавал. Леон немного научил его держаться на плаву, но он никогда не проплывал расстояние больше, чем длина бассейна для тюленей. Тем не менее, он считался одним из самых отважных пловцов, потому что не боялся с головой оказаться под водой.

Полина объяснила Томасу, где находится ее кабинка, и он старался не отходить от нее. Он увидел, как девушка вошла в кабинку в желтой юбке болеро, соломенном капоре с двумя желтыми розами и блузке, держа в руке кружевной зонтик. Вышла она в белом фланелевом купальном костюме из двух частей, с открытыми икрами, в туфельках с лентами и в большой розовой шляпке. Томас бросился к ней, размахивая руками, но тут же с ужасом осознал, что его намокший костюм выглядел совершенно непристойно. Он мгновенно отвернулся, хотя в этом не было особой необходимости, так как она смотрела только на воду, омывавшую множество бледных ног. Полина попробовала воду сначала одной ногой, потом ступила в нее обеими ногами, то и дело негромко вскрикивая. Сонная волна плеснула водой на колени, вызвав множество восторженных криков самых смелых купальщиц и бегство более робких. Полина двинулась вперед. Томас, лежавший в воде, ободрял ее. Незаметное углубление в песчаном дне заставило ее погрузиться до середины бедра. Она пронзительно закричала, споткнулась, едва не упала, тут же выскочила на песок и бросилась переодеваться.

Томас пригласил ее на обед. Денег у него было негусто. Им посоветовали заглянуть в небольшой ресторан на краю деревушки Довиль. Заведение оказалось заполненным молодыми парочками, сбежавшими от родителей. Им подали на мраморный столик с металлическими ножками и скатертью в цветных квадратах блюдо из креветок и мидий, и они запили его белым вином. Они смеялись каждому слову, счастливые, словно дети. Томас становился более серьезным только для того, чтобы любоваться девушкой, теряясь в ее светлых глазах, подчеркнутых слабой тенью. Он не уставал повторять, что она прекрасней, чем море и небо вместе взятые.