Рене Баржавель - Дни мира

В доме обитали китаец с женой и котом и стоял аппарат Морзе. Кот отличался густой шерстью, легкой, словно пух, цветом, близким к песочному с палевым оттенком. Морда и уши у кота были темно-коричневые, а глаза голубые, как небо пустыни на утренней заре.

Сюда поступали новости из Пекина, почти затухшие из-за большого расстояния, и аппаратура телеграфиста усиливала их и отправляла дальше в Россию. Точно так же он переправлял в Пекин новости со всего света, в том числе и из России. Два часа в сутки телеграфист крутил педали велосипеда, подключенного к динамо-машине, чтобы запасти необходимое количество электричества в своих аккумуляторах. Время от времени проходившие мимо караваны доставляли ему продовольствие; иногда его посещали кочевники-монголы. Он встретил иностранных гостей очень любезно, долго рассматривал повозку без лошадей и сообщил известные ему новости об автопробеге. Шаун и Ферган узнали, что два гонщика — на «Мототри» и «Спайкере» — сошли с маршрута.

Для работы на станции столичная администрация должна были найти человека не просто грамотного, но знающего несколько иностранных языков и разбирающегося в основных направлениях современной науки. Кроме того, человек должен был согласиться на продолжительное одиночество в пустыне.

Шаун отправил телеграмму Гризельде в московский отель «Метрополь». После этого телеграфист с поклоном поблагодарил его, так как это была первая телеграмма, отправленная с этого пункта за восемь лет его службы.

С наступлением ночи птичка в клетке принялась распевать. Ее песенка очень походила на соловьиную.

С зарей Шаун и Ферган двинулись дальше. По совету хозяина, они не стали придерживаться телеграфной линии, так как она должна была снова привести их к зыбучим пескам. Они направились точно на север, где надеялись снова выйти на основную трассу.

После многих часов монотонной езды по унылой равнине под палящим солнцем они достигли гигантского скального массива. Огромные скалы образовали кольцо, внутрь которого они проникли по узкому ущелью. Внутри кольца находился город.

Шаун остановил машину над обрывом. Под ними простиралось множество небольших белых зданий; в центре города располагалось четыре храма под коническими куполами, облицованнымих золотыми пластинами. Это оказался легендарный город, о котором им много рассказывали в Пекине. За все время его существования в город не входила ни одна женщина. Его обитателями были монахи-буддисты, и их жизнь была посвящена исключительно медитации. Город со стороны выглядел необитаемым. Шаун спустился в город и остановился в его центре, на большой квадратной площади. Из домов первыми выскочили с лаем собаки, потом появились монахи в желтых одеждах, с куском материи на голове для защиты от солнца. Они осторожно приблизились к машине с негромко ворчавшим двигателем. Их любопытство можно было сравнить со страхом перед повозкой без лошадей, поэтому на каждые два шага вперед приходился один шаг назад. Шаун и Ферган обратились к ним с дружелюбными жестами, заставившими окружение рассмеяться. Когда Ферган сел за руль и тронулся с места, монахи с криками разбежались, словно стая испуганных воробьев, но тут же остановились и вернулись на площадь. Ферган описал несколько кругов и восьмерок по площади, рыча мотором и выпуская из выхлопной трубы синий дым. Монахи смеялись и хлопали в ладоши. Один древний бонза с доброжелательной улыбкой на мудром морщинистом лице произнес непонятную фразу, тут же повторенную всеми присутствующими. После этого монахи перестали веселиться и молча покинули площадь. Через несколько минут город снова выглядел безлюдным. «Золотой призрак» двинулся дальше, проехал через ущелье и на полной скорости устремился на север.

Шаун не знал, с какими словами обратился к своим соотечественникам мудрый бонза. А его фраза вполне могла заинтересовать Шауна, знай он местный язык:

— Самый быстрый в мире конь, что найдешь ты в конце своего пути? Самого себя… Они вернулись на дорогу, где заправились из попавшихся им бочек. Самая трудный отрезок пути по пустыне остался позади. Теперь они двигались на северо-запад через саванну; из травы в небо то и дело взлетали жаворонки, распевающие песни. Они обогнули болото с дежурившими в воде цаплями и белыми фламинго. Перед машиной то и дело взлетали стайки красных куропаток. Равнина простиралась к горизонту, на котором появилась горная цепь, отмечавшая границу Монголии.