Рене Баржавель - Дни мира

Как и предполагал посол Франции, Вэй Ву Пу в конце концов передал участникам пробега паспорта с написанными кисточкой китайскими иероглифами на бумаге из бамбука. Конечно, маньчжуры и монголы не умеют читать по-китайски, но можно было надеяться, что императорская печать внушит им уважение.

Старт пробега состоялся 10 июня. Теплый ясный день оказался праздничным для жителей столицы. Кортеж, возглавляемый оркестром, выехал из квартала дипломатических представительств и покинул город через северные ворота. За музыкантами, игравшими бравурную мелодию, ехал генерал, командующий французским гарнизоном, за ним следовали четыре колониальных стрелка, возглавляемые гигантом-сержантом, над которым развевалось трехцветное знамя. За ними тянулись автомобили в дыму и грохоте двигателей. Машины расположились в порядке, соответствовавшем очередности их занесения в перечень участников соревнования, что позволило поставить французов первыми. Поэтому в начале колонны оказались два «Де Дион-Бутона», за ними двигались «Мототри», голландский «Спайкер» и «Итала» принца Боргезе. «Золотой призрак», записавшийся последним, замыкал колонну. Таким образом, Шауну и Фергану доставался выхлопной газ, выбрасываемый всеми прочими автомобилями колонны. Но для них запах бензина и сгоревшего моторного масла был мужественным запахом действия и приключения. В багажнике «Золотого призрака» помещались три бочки с 200 литрами воды в одной из них и 400 литрами бензина в остальных, палатка, одеяла, продовольствие, покрышки, запасные части, веревки, цепи, инструменты, домкрат, доски для подкладывания под колеса при опасности увязнуть в песке или грязи и множество других предметов, которые Шаун посчитал необходимыми, в том числе два американских автоматических ружья, два револьвера с патронами и несколько шашек взрывчатки. С этим грузом Шаун должен был подняться на 1000 метров, чтобы преодолеть горный хребет с Великой Китайской стеной. Это была единственная машина с правым расположением руля.

Главный мандарин Пекина крайне предусмотрительно обеспечил поливкой улицы, по которым должны были проехать автомобили. Без этого по городу прокатилось бы огромное желтое облако пыли, так как проезжая часть на улицах Пекина была завалена пылью, падавшей с неба добрую сотню тысяч лет.

Конь генерала, нервный жеребец белой масти, напуганный шумом моторов, танцевал, едва подчиняясь уздечке. Всадник с трудом удерживался в седле, не позволяя коню сорваться в галоп, с ним или без него.

— Ты видел лошадь? — крикнул Шаун Фергану. — Это ирландец из Галвея! Бедняга! Что он делает в Китае? — А мы? — крикнул в ответ Ферган. Они рассмеялись. Толпы китайцев заполнили улицы; они обменивались впечатлениями, смеялись, кричали, качали головами, что заставляло болтаться у них на спине длинным лошадиным хвостам. Их очень забавляла борьба генерала со своим конем, тогда как автомобили никого не удивляли. Они воспринимали машины как драконов, а грохот моторов — как непрерывные взрывы петард, всегда применяющихся на всех праздниках и на похоронах.

Министр провинций отправил курьеров всем мандаринам городов и деревень, через которые должны были проезжать участники пробега, с предупреждением, что они увидят появление повозок без лошадей с сильным грохотом и дымом в сопровождении сильного отвратительного запаха. Никто не должен был пугаться этих повозок, так как они никому не причиняли вреда.

После нескольких узких улочек процессия подошла к еще более узкой улочке, проходившей между крашеными фасадами домов с лавками на первых этажах. Шум двигателей заметно усилился благодаря отражению от стен домов. Объявления торговцев на полосах шелка скрылись в поднявшихся над улицей облаках пыли и синего дыма.

Со стен посыпались куски побелки и краски. Конь генерала встал на дыбы и прыжком взвился в воздух. Китайцы хохотали как сумасшедшие и затыкали уши. Оркестр играл «Проезжая по Лотарингии».

Генерал воспользовался моментом, когда его конь опустился всеми четырьмя копытами на землю, и постарался спрыгнуть с него. Конь помчался галопом, брыкаясь через каждые десять метров. Генерал запрыгнул в передовой «Де Дион-Бутон», но в нем не нашлось свободного сиденья, и он стал первым в мировой военной истории генералом, проехавшим в торжественной обстановке, стоя в автомобиле.

Колонна выбралась из Пекина в девять утра через ворота Тен-ЧенМен. Отряд колониальной кавалерии с всадниками в белых шлемах ожидал здесь участников пробега, чтобы сопровождать их до Великой стены. Возле них в закрытом фиакре европейского типа сидел толстяк. Это был британский атташе Эдвард Лайонс. Он дружелюбно приветствовал всех участников пробега, уделив особенно пристальное внимание Шауну. Толстяк уже обливался потом, хотя утро не было жарким. Дул восточный ветер, подгонявший тяжелые серые тучи, собиравшиеся пролиться дождем над ближайшими горами.